Больше не обращая внимания на кривляние мальчишки, он бросил лодку вперёд. Скоро из зеленоватой дымки показался причал; показался старик с чуть раскосыми выпученными глазами в окружении разномастных мальчишек. Выражения лиц Мастер заметил разные: от беспокойства («Ой что сейчас с ним будет!») до довольства («Получит сейчас от Учителя! А нечего по воде гулять»).
Мастер направил лодку к причалу.
– Ну? – спросил старик. Ему было как будто сложно, непривычно говорить: с таким трудом размыкались сухие губы. – И чем это ты занимаешься в свободное время?
– Гуляю, – отвечал Мастер. – По воде.
У двоих из детей лица приняли ещё более злорадное выражение. Ну всё, жди наказания!
Но Учитель вдруг шагнул к нему в лодку и сказал:
– Вот тогда и правь, раз умеешь. Я люблю гулять по воде; да настроения самому лодку катать нет.
Под ошеломлёнными взглядами лодка оттолкнулась от причала и поплыла обратно в зеленоватый туман. Мастеру вдруг подумалось, что это похоже на путешествие души в царство мёртвых; и может быть, на самом деле это вовсе не так страшно, как казалось когда-то; быть может это – спокойствие, плеск волн, туман, хранящий в себе силуэты прошлого и, возможно, даже будущего…
Потом Мастер понял, что это не его мысли.
«Учитель, – спросил он мысленно, – неужели вы?»
Старик сел вполоборота, глядя на весло в его руках.
«Молчи и греби. А то эти твои друзья опрокинут лодку»
И точно – подводные тени приблизились к поверхности, вытягивали тупые усатые носы, раскрывали круглые глаза. Мастер нагнулся и потрепал одного из карпов по лбу; тот исчез в воде, оставляя круги. Лодку закачало; Мастер положил весло в лодку – не хватало ещё потерять – и усилием воли (магией?) выровнял посудину и погнал вперёд. Он гнал, гнал и гнал, пока река, лодка и скорчившаяся на носу фигура не исчезла, а Мастер не зашагал по бескрайнему цветущему лугу, где на громадном камне лежал пациент. Над ним сидела птица, злобно ёршась и вытягивая шею куда-то влево.
– Бай-я! – наконец, проронил Матео.
Мастер легко материализовал в своей руке сюрикен и швырнул в том направлении, куда смотрела птица. Птица тут же успокоилась; Мастер бегом преодолел расстояние до камня.
Пациент лежал тихо; только в боку и в груди зияли характерные раны.
– Игла, – скомандовал Мастер. В его руке тут же возник приборчик, похожий на что-то среднее между электрошокером и швейной машинкой, если бы её можно было уместить в руке. Хмыкнув, Мастер провёл гладкой поверхностью приборчика по ране, и так мгновенно затянулась.
– Вот так это и работает, – сообщил Мастер птице, прежде чем приступить ко второй ране – на груди. Пернатая внимательно наблюдала за ним.
4. Сладкий
Проснувшись, Рыцарь умылся, а затем вынул из ножен меч и долго любовался бликами, которое солнце оставляло на клинке – точно Валькирия в его душе. Принцесса, конечно, забыв вдали от дворца об этикете, заглянула ему через плечо и воскликнула:
– Какой красивый! Можно я им перерублю что-нибудь?
Рыцарь поморщился – пахло несвежей Принцессой, – и сказал:
– Меч – не прялка, уколешься – палец напрочь отрежет. Так что играть им я тебе не позволю. Лучше сходи-ка умойся, а то что скажет твой папа, когда увидит, какая грязная ходит его дочь?
Принцесса подняла голову к небесам и очень серьёзно сказала:
– Тираннозавр.
Умылась, причесалась, пока Рыцарь еду на костре грел; ещё и коня яблоком из волшебного сундука покормила, и погладила, и гребешком ему гриву расчесала, и хвост ему в косичку заплела. А тут и Валькирия проснулась, и Принцесса ей:
– Быстро умываться! Приказ Принцессы.
Валькирия на Рыцаря посмотрела да засмеялась смехом своим звонким и лёгким, точно птица-лебедь, а вовсе не дева, и отправилась к реке. А Принцесса за ней побежала, чтобы проверить, исполняется ли королевский приказ. Рыцарь только руками и развёл: когда в группе столько королевских особ, всё самому делать приходится.
Но вот и еда остыла, а дев всё нет. Заподозрил неладное Рыцарь, побежал к реке, и вовремя – недруги-ироды уже Валькирию схватили, да прочь уже волокли, а Принцесса бежала за ними и плакала.
Ворвался на берег Рыцарь, подхватил оружие девы-воительницы да раскидал врагов-иродов – налево и направо! Освободил Валькирию, меч ей протянул, и тут видит – а на деве сверху, над брюками, и нет ничего. То есть, она очень даже ничего, но на этом ничего одежды и нет. Совсем.
А тут враги-ироды со всех сторон подступают, и пуще прежнего заливается плачем Принцесса!
– Оденься, – пряча глаза, сказал Рыцарь Валькирии.
– Это что же, добрый молодец, тебе не нравится моя грудь?
– Нравится. Но отвлекает. И – у нас всё-таки сказка.
Бросился Рыцарь в бой, и Валькирия рубашку надела и тоже в сражение вступила. Вдвоём врагов-иродов они и отогнали. Побежали к Принцесса, а она жива-здорова, только плачет.
– Что же ты слёзы льёшь, Принцесса? – спросили они. – Стрела вражеская тебя ранила, али меч? Словом каким враги-ироды обидели?
– Они не поняли, что это я-а-а-а Принцесса! – прорыдала та. – Валькиииирию за принцессу приняли!