Жизни сестер Б.

Однако я должна сообщить, что, несмотря на твои добрые кумкватовые намерения, из-за тебя твоей маме стало плохо. Мне сказали, что так бывает всегда, хотя я с трудом могу в это поверить: как может мать-природа кормить кумкват, если его мама по утрам, а иногда днем и вечером, лишается завтрака, обеда и ужина? Медсестра улыбнулась самой снисходительной улыбкой, когда я сказала, что это неправильно: со всеми так происходит, сказала она (хотя я не заметила кольца на ее пальце). Но я рада узнать, что мне не грозит стошнить тобой или заморить голодом тебя или себя.

Мы решили разместить тебя в гостиной, что не порадовало папу, но он полюбит твою комнатку, как только она станет твоей. Чтобы не беспокоить его лишний раз, мы подождем до тех пор, пока это станет неизбежным, и тогда тетушкины вещи, дабы освободить место для кроватки пеленального столика ведра для подгузников ящика для игрушек – всего того, что, как говорят, должно быть у современного мальчика. Дама в магазине рассказала мне о трафаретах, но я не собираюсь рисовать на стенах твоей комнаты ни корабли, ни карты, ни подсвечники, ни мячики – надеюсь, ты не против.

Тебе понравится наш домик, и нам понравится с тобой тут жить. В нем мы столкнулись с множеством печальных событий. Твои тети, дядя, бабушка и двоюродная бабушка все умерли в этом доме, и их смерть до сих пор витает в воздухе. В любой комнате нельзя не почувствовать, что произошло, но ты наполнишь все пространством сладким кумкватом – будешь смеяться и плакать, бегать и ползать, играть, спрашивать и настаивать на чем-то неразумном, как маленький лорд – пока мы не привыкнем воспринимать каждый угол только в связи с тобой и с великим чудом, которым ты являешься. Мы полны надежды, дорогой фрукт, потому что наше будущее отличается от прошлого, а какой именно будет эта новизна, мы пока не знаем – просто верим, что нас ждет только хорошее.

Твоя мама

Мой дорогой стручок, теперь я реже выхожу и чаще лежу в постели, так как плохо себя чувствую: не могу удержать в себе никакую еду. Твой папа приносит мне то, что я люблю, особенно рогалики, и, хотя от их вида мне становится дурно, я улыбаюсь и откусываю немного ради него, а затем, стоит ему отвернуться, скармливаю остаток собаке. Я очень не люблю лежать в постели, ведь несмотря на то что твой папа отлично и заботливо за мной ухаживает, у него есть Свои Дела, как и у меня – например, нужно сшить тебе одежду, чем я собираюсь заняться сама, поскольку это поможет нам сэкономить, к тому же я буду уверена, что твой крошечный комбинезон сшит как следует. Лежа в постели я не стану терять времени: я нашла истории, которые сочиняла с твоим дядей, и просматриваю их, чтобы понять, годятся ли они, хотя слова из наших рукописей чрезвычайно малы, а я чрезвычайно устала!

Твоя любящая мама-стручок

Моя сладкая репка, скажу тебе честно, мой красивый и умный корнеплод: я в боязни, как выражаются поэты. Моя мать умерла вскоре после рождения твоей тети Энн. Она совсем ослабла после родов и прожила недолго. Сейчас я почти ее ровесница, мне скоро тридцать девять! Я всегда была хрупкой; боюсь, я не справлюсь.

Ну вот, я рассказала об этом лишь тебе и больше никому. Потому что я увижу, как ты ползаешь, бегаешь, карабкаешься и прыгаешь! Я увижу, как ты прочитаешь свою первую книгу, потом пойдешь в школу, добьешься успеха, женишься. Я буду наблюдать за всяким твоим триумфом – а их будет много! Но где взять силы? Все заверяют меня, что это нормально – чувствовать себя настолько плохо. Но я едва могу пошевелить головой, стены кружатся, как и все у меня внутри; голову придавливает пустотой и тяжелым воздухом. Только из-за тебя я не делаю выбор в пользу смерти, но мне нехорошо.

Твоя любящая мама-репка

Мой самый дорогой малыш, у меня не хватает сил открыть книгу, чтобы узнать, до плода какого размера ты уже вырос. Судя по тяжести, ты теперь размером с дыню, но ведь на прошлой неделе был репой: разве ты способен расти, когда я ничего тебе не даю? Каждый день я пью бульон, который приносит мой добрый муж: пью ради тебя, пока он не выходит наружу. Я стараюсь взбодриться, правда, ради тебя и твоего дорогого папы, который теперь смотрит на меня тревожным и гнетущим взглядом, а не потакающим, как это было, когда ты имел размер стручка гороха, и мы думали, что мое неважное состояние «в пределах нормы». Поэтому я говорю «дыня», так как дыня способна выжить без матери, в отличие от чечевицы, инжира и даже лимона.