Жизни сестер Б.

Прошло четыре месяца, и я ничего не пишу об офисе, о городе и даже о сестре вне ее места обитания. С трудом выдавливаю слова для открытки: погода чудесная, жаль, вас нет рядом! Я и правда хотела бы всех их повидать: Эм, Брена и даже тетушку! Лотта трудится на двух работах; от меня же, девушки юной и «нежной», такого усердия не требуется. Мы с ней почти не видимся, даже обеденный перерыв у нас не совпадает. И все-таки я нахожу повод пройти мимо ее стола – она сидит в самом центре водоворота и постоянно разговаривает по телефону – и не одному, а по двум, трем! Или же зарывается в документы, или выслушивает поручения от тролля. Она очень хочет угодить. Однажды я застала ее плачущей в туалете: кто-то обнаружил ошибку в тексте, который она напечатала. «Я не гожусь в машинистки, – всхлипывала Лотта. – Меня не должны судить по ошибкам в бумагах!» Она желает добиться успеха. А я желаю лишь выжить.

Я научилась проникать повсюду, не привлекая внимания. Со мной никто не разговаривает, точнее, люди что-то говорят, но как будто сквозь меня, через мой стенографический блокнот. Лотта была права: писать под диктовку не очень-то и сложно, я легко освоила этот навык.

После работы приползаю к себе в комнату, где живу вместе с некой Элейн, которая чуть ли не каждую ночь проводит со своим «парнем», женатым мужчиной по имени Том. И вот в нашей комнате (ее половина украшена всякими оборочками, а моя – книгами) я лежу и читаю, оставляя на сон часа четыре, иногда пять. В библиотеке беру поэзию и работы определенных философов, специалистов по морали и эстетике. (Хотелось бы мне узнать, откуда возникло искусство! И в чем его цель! И наша цель!) За чтением я становлюсь никем, и никто меня не видит.

Этим-то и объясняется мое нежелание делать записи: как никто может писать о чем-то? Если ты никто, тебе и питаться особо не нужно: я живу на одних сухариках и только по воскресеньям позволяю себе джем.

Осень: не знаю

Рядом со мной Шарлотта, я упала в обморок в каком-то помещении. Зову Прекрасного принца и маму. Лотта сидит на полу и обнимает меня. «Тише, дорогая, – говорит она, потому что меня трясет. – Я о тебе позабочусь». Она гладит меня по лицу. Я хватаюсь за нее изо всех сил, уткнувшись лицом в ее серое платье, от которого пахнет цветами и мылом. «Увези меня отсюда, – со слезами прошу я, – прошу, увези меня!» Шарлотта помогает мне встать.

«С дороги! – кричит она, когда какая-то секретарша, вытаращившись, закрывает собой проход. – С дороги! – вопит она снова, уже на помощника директора. – Не мешайте!» – практически ревет она, затаскивая меня в лифт, чтобы вывести из офиса.

Никогда больше не стану насмехаться над сестрой, ведь она истинная защитница справедливости. Ни на секунду не задумалась о собственном будущем в этой компании. Прямо как львица, великанша, ангел отмщения! Никакая сила не способна остановить ее на пути к цели, а цель ее была – защитить меня и увести подальше, не переставая нашептывать приятные слова: «Все будет хорошо, моя милая Энн. Я о тебе позабочусь. Держись, моя милая Энн, скоро мы будем дома».

Мое возвращение неминуемо – это даже не обсуждается. Вещи не забираем, пусть останутся Элейн! Пусть библиотекари ищут просроченные книги! Мы едем домой!

Сказка: Девочка осуждает сестер за их слабость, за нежелание выйти в мир. И, конечно, получает по заслугам (разве это не главная цель литературы – чтобы каждый герой увидел свои собственные недостатки?): ввязавшись в перепалку, она испытывает такое унижение, что ей становится плохо. Увлекательная история, но кто станет такое читать?

Зима: все громче звучат крики детей, играющих в снегу

Б: Итак, Тули садится на кушетку, а я иду спать, чтобы повстречаться с призраком.

Ш, на койке ниже рядом с Б, ест виноград: Которому нет дела до спящих на кушетке.

Б: Это была нормальная кровать, как у обычных людей в обычных домах…

Ш: То есть не койка и не раскладной диван.

Б: Да, я как раз об этом! Так вот, устроился я на этой нормальной кровати, которая не койка и не диван, и как только начал засыпать…

Ш: Совершенно без помощи алкоголя…

Б: Этого я не говорил, юная леди!

Ш: Продолжай свою некойковую историю, даже если это на самом деле про койку! Я соскучилась по хорошим рассказам о призраках!

Б: Этот рассказ вовсе не хороший, сестренка: ты что, совсем не слушаешь?

Э, сверху: Выкладывай уже свою проклятую историю!

Б: Пока Шарлотта занималась секретарством, нам тут жилось намного приятнее, верно говорю, Эм? А вот по тебе, трудяжка Энни, мы скучали! Тебе удобно? Может, что-нибудь принести? Еще одно одеяло? Морковку, чтобы ты набиралась сил?

Я, лежа под одеялом на нижней койке, еле-еле качаю головой.

Б: И как только я начал засыпать, некая страшная сила, незримая и безымянная, вдруг подняла меня и швырнула через всю комнату!

Ш: Хорошо, что ты не лежал на своей койке, а то б голову расшиб!

Б: Мне всегда везет!

Ш, смеется.

Э, сверху: Хватит уже! Энн пора спать.