Жонглёр

Природа не слишком колдовала над невысоким французом со взбитым жидким хохолком над лысеющей головой. Комплектом к этому были поставлены короткие ножки, длинное тело, близко посажённые глаза и фантастически крючковатый нос. Он напоминал проснувшегося совёнка. За глаза его так все и звали. В плен он попал с позиций Европейского легиона. И, естественно, считал Лео однополчанином, а в армии это почти близкий родственник. Поэтому в камере после отбоя он поверял Леониду свои сердечные тайны. Остальным доставалась роль зрительской массы.

Амур в лице дородной бурской прачки валиком для стирки насквозь пробил любвеобильное сердце француза. О платонических чувствах Франсуа не слыхал даже в детстве. Рискну предположить, что бедную женщину потрясли и восхитили настойчивость и напор, с которыми он кинулся покорять её монументальные формы. Смелость, как известно, города берёт. И она ответила взаимностью и пала к его ногам. Налицо была сумасшедшая любовь яблока и тыквы. Где французу досталась основная партия символа грехопадения.

На закате, сгорая от страсти, он притаился в кустах у ручья, где его одалиска выполаскивала бельё. Тут-то его и накрыл разведывательный патруль англичан. Как же они просчитались! Рассчитывая на большую осведомлённость Франсуа, они получили пшик. Уже на вражеской территории он не мог сообщить ничего более внятного и заметного, чем сведения о прелестях своей нимфы. А может быть, это был очень хитрый ход? Но даже после многочисленных побоев он разбитыми губами, сквозь кровавые пузыри, декламировал восторженные оды даме своего сердца. И ни слова о количестве штыков и местах их дислокации. Видя полную никчёмность этого источника информации, англичане плюнули и решили пустить парня в расход.

Громкий смех ещё не стих, а уже заскрежетал затвор и тяжёлая дверь распахнулась.

– Встать! Закрыть рты! – обласкал всех вошедший охранник. За ним появился Артур.

– Если что, мы за дверью! – заверил журналиста тюремщик и вышел из камеры.

– Господа!..

– Ты ошибся, парень, среди нас нет господ! – принеслось из тёмного угла помещения.

– А кто же тогда есть? – начал работать журналист.

– Фермеры и животноводы, землепашцы и горные рабочие.

– А воинов нет?

– Откуда!

– А кто же тогда оказывал сопротивление войскам Британской Короны?

– Да всё те же фермеры и рабочие, ибо у этой многострадальной земли нет других защитников, – донеслось из угла.

– Узнаю знакомые обороты речи!

Артур двинулся на голос и оказался прав. В дальнем углу на подстилке из гнилых пальмовых веток сидел Фирсанов.

– Ответьте, Лео… Или вас зовут иначе?

– Как был, так и остался Леонидом Фирсановым, – чуть усмехнувшись, ответил бывший попутчик, – подданный Российского императора.

– Так и объясните, что вам было нужно на другом конце света, подданный русского императора?!

– Российского! Хотя вам не уловить таких тонких нюансов. Как и везде, и всем – свободы!

– Вам что, мало своей свободы? Вам же и за десять лет не обойти свою родину. Вон какие просторы!

– Что есть, то есть! Но, видимо, мой английский слишком плох… Я подразумевал не физическое понятие пространства, а метафизическое состояние души.

– Тогда разъясните!

– Меня всегда учили, если большой обижает маленького, то за маленького надо вступаться.

– Так они же первыми перешли границу!

– Да бросьте, Артур! Вы сами прекрасно понимаете, что в данном случае это частности! – вспылил Леонид, хотя разговаривали они вполголоса. – А вылазка Леандра Джонса, это что – безгрешный приезд миссионеров? Там же всех крестили свинцовым дождём!

– Нашли? – неожиданно спросил Артур.

– Чего?

– Ну того, что вы так самоотверженно искали – свободы?

– К моему великому огорчению, нет. Оказалось, что в борьбе за свободу надо выкладывать всё. Иначе ничего не получится. Свободой нельзя заниматься в промежутках между посевной и жатвой. Свобода не растёт, как сорняк на грядке. Её надо заслужить и лелеять. Но есть удивительный парадокс.

– Какой? – живо заинтересовался английский журналист.

– Свобода не растёт на грядках, но может, как ни странно, ими подпитываться. Точно так же её не поднимешь на-гора, как алмазы или золото, но шахты, горы, долины и леса, которые тебя окружали с детства, неразрывно связаны с твоей личной свободой, свободой сознания и свободой твоего народа. А вот последнее свято! Она находится где-то между криком соседского петуха, дуновением майского ветерка на родном лугу, агуканьем твоего первенца и достойной спокойной старостью. И когда поймёшь, что возделывать надо свой сад, а не лезть за забор за пускай красивыми, пускай за спелыми, но соседскими яблоками, тогда и наступит мир и благоденствие. Везде.

– Интересная мысль.

– Только далась она мне слишком дорогой ценой. Подозреваю, что даже чудовищной.

Артур приоткрыл свой блокнот и незаметно протянул Леониду сложенный лист бумаги и одними губами произнёс: «Это всё, что я могу сделать».