Жонглёр

После рассказа Вани всё стало на места. В кратком изложении история выглядела так: деревня, она же столица небольшого княжества, подчиняющегося королю зулусов. Местный правитель – князь, а Франсуа и Леонид, сами того не подозревая, спасли единственного наследника титула. Княжон много, а вот наследник один. Два дня назад враждебное племя его похитило и собиралось принести в жертву. Ради дождя или будущих побед – неизвестно, но, чем выше социальная значимость жертвы, тем выше вероятность обрести благосклонность сонма местных богов. Древняя традиция – и с этим не поспоришь. Парня уже оплакали и князь собирался погрузиться в глубочайший траур. Но появившиеся вовремя белые герои спасли княжича! На радостях всей деревне объявили недельный пир, в конце которого состоится очередной обряд инициации мужчин.

– Это мы удачно с тобой отстрелялись, – улыбнулся Франсуа. – Праздники я люблю, а девки тут молодые! Есть и красивые!

– Кто о чём, а вшивый о бане.

– Что-то я тебя не понял, – напрягся Франсуа.

– Так у нас дома говорят. Не забивай себе голову.

Франсуа и «масса Лео» попросились на реку, пока они занимались личной гигиеной, Ваня не терял времени даром. Его ценность в общественной иерархии «столицы» за считанные минуты взлетела до небес. Из непонятного пришлого он превратился в «очень образованного и высоко ценимого местным обществом юношу». Рассказ о прошлой жизни, знакомстве с «белыми героями» внимательно и с удовольствием слушали даже заслуженные старики. Переходя от одной кучки к другой, он с каждым шагом повышал личный авторитет. Жизнь в лагере Европейского легиона преподносилась в скандинавско-эпическом стиле, как жизнь в Асгарде[37], где, естественно, Ваня и Лео занимали центральное место. То, что «белые воины» – небожители, в деревне никем не оспаривалось, а вот близость Вани к богам давала огромные преимущества. За какой-то час он разительно изменился: исчез просительный взгляд изгоя и согнутая в полупоклоне поясница. Появился уверенный взор посланника богов. Прошка, правда больше из практических целей, приблизил к себе. Ведь ключом к общению с «богами» владел только Ваня. Титул лучшего друга и наперсника сопровождал этот стремительный взлёт на олимп княжества. Что было воспринято, как само собой разумеющееся.

Вернувшись, француз и русский уловили резкую, но прекрасную перемену. На них смотрели с всеобщим придыханием. Даже ребятня перестала бегать за ними и теребить на каждом шагу. Теперь их ждали в каждом доме, у каждого стола, а каждая встречная красавица, что особенно понравилось Франсуа, улыбалась самой белоснежной и многообещающей улыбкой.

Почётным гостям выделили отдельную хижину рядом с покоями князя. Леонида от суеты коробило, он считал, что на их месте так или примерно так поступил бы всякий порядочный человек. А вот Франсуа окунулся в эту суматоху с искренним удовольствием. И судя по его лицу, он уже наметил план, как из этого извлечь максимальную выгоду. Он раздулся от важности и сиял, как полная луна над джунглями.

Деревня мало-помалу затихла. Друзья остались одни в своём домике. Они услышали горемычную историю Ваниных приключений. Повествовал он сухо и бесстрастно, как человек, давно смирившийся со своим горем после того, как масса Лео его выгнал, а именно в этом он был абсолютно уверен. И, как Леонид ни старался, переубедить его в обратном не удалось. Доводы о спасении от возможного пленения или гибели от английских пуль не принимались. Он твёрдо решил, что после всего случившегося белым доверять нельзя и надо уйти оттуда, где был счастлив когда-то. Тем более что среди чернокожих пошла упорная молва, что из-за неудач на войне буры совсем осатанели. Они почти поголовно решили, что чёрные симпатизируют англичанам. И как с цепи сорвались. Многих забили до смерти или до полусмерти. Так что лучше умереть с голоду или быть загрызенным хищниками, чем возвращаться к бурам.

Пришла спасительная мысль – уйти в лес и жить там отшельником. Он даже направился к ближайшей роще, но вовремя вспомнил рассказы матери о родной деревне. Спросив у одних, выяснив у других, попросив третьих, Ваня с трудом и с мелкими дорожными приключениями, но добрался до этой деревни, где жили дальние-дальние родственники. Но лишний рот особой радости ни у кого не вызвал.

Его жалели как-то напоказ, но отстранённо. Пока в поле зрения – ой, жалко, а как только исчез – уф, ушёл наконец! Он был здесь чужим. Знал много, умел и любил читать, мог едко ответить. Умом далеко ушёл от своих родственников, зная больше иных стариков. Был для них чересчур сложным человеком. А его знания, естественно, были не нужны ни одному белому хозяину. Всё, что требовалось: поди, подай, пошёл вон. И ни на йоту больше. Везде чужой, он стал заложником ситуации, оказавшись меж жерновов двух цивилизаций. Чёрной и белой.

Фирсанов ужаснулся последствиям своего решения. Он же пытался спасти, а вместо этого чуть не убил! Но куда выстлана дорога благими намерениями – давно известно. Но, слава богу, Ваня не держал зла, наоборот, – был счастлив новой встрече.