Жонглёр

Зулусы хорошие скотоводы и воины. Чем больше у человека коров в стаде, тем он богаче. А богатства надо охранять на стадах и пастбищах. Поэтому каждый мальчик проходил тяжёлый обряд. Во время первой ступени он должен пробежаться по спинам непривязанных коров.

В этот раз инициировали семь подростков. В загоне, освобождённом от другого скота, выстроили несколько коров, причём последующую ставили рогами к хвосту предыдущей. Претенденты выстроились в затылок друг другу. Первый стал приседать и подпрыгивать. И вдруг из нижнего положения лихо вскочил на спину ближайшей коровы. Гигантскими шагами проскочил все спины, гуляющие из стороны в сторону. Спрыгнув на землю, позволил себе улыбнуться. И тут же удостоился настоящего взрослого приветствия: «Я тебя вижу!» Второй преодолел препятствие с небольшого разбега. И его тоже увидели. Ребят страховали несколько взрослых, но третьему не повезло: нога попала в просвет между животными, он рухнул, ударившись о хребет. И, кажется, одна корова зацепила копытом. Он быстро исчез с площадки. Как объяснил Ваня, никто не должен видеть слёз, это позор. Но это не последнее посвящение и ему дадут шанс. Сам Ваня прошёл инициацию с первого раза в прошлый праздник.

Вечером вся деревня пила с новоиспечёнными мужчинами кислое пиво и любовалась танцами красавиц. Франсуа часто отлучался и возвращался довольным гоголем. По тому, с каким восхищением деревенские красавицы смотрели на него, можно было предположить, что и среди местных хохотушек языки тоже не держались за зубами. Популярность француза набирала обороты. А он ею и не тяготился. В его походке и взгляде появилось что-то от объевшегося сметаной кота. В ближайшее время деревню явно ожидал демографический взрыв.

Март 1902 года. Где-то в Африке

Ветер принёс знакомые с детства запахи. Немного горькие, но до слез приятные. Шелест трав, щебетание птиц, стрекотание какой-то живности в траве – всё было родным, всё было знакомым. Он сжал зубы, чтобы не задушили невольно подступившие слёзы. Он знает каждый ярд этой земли на двадцать миль вокруг.

Лёжа в высокой траве, Йен почему-то вспомнил момент, когда они с Якобом, справедливо опасаясь за целостность своих задниц, сбежали из дома и затаились на нескошенном лугу. Новую винтовку деда категорически запрещалось трогать. Даже отцу её давали с явной неохотой. Но разве тут удержишься!.. В один из дней старшие мужчины погнали коней к кузнецу, чтобы подковать на новый сезон. Младший подговорил старшего вытащить и хорошенько рассмотреть дедовский «Марти-Генри». Мальчишки так увлеклись, что дед накрыл их на месте преступления. И угостил скрученными вожжами. Они скрывались среди травы до самых звёзд. Выручила младшая сестрёнка Худрун, стянувшая для них на кухне по куску хлеба с сыром. От сухомятки, а может, из-за нервного напряжения, Якоб начал смешно икать. Сидит-сидит, моргает-моргает, вдруг вздрагивает всем телом и зычно, на всю округу, икает. Йен катался от смеха по траве, рискуя заработать такую же икоту. А Якоб готов был разрыдаться от обиды. Их вынужденное затворничество не могло продолжаться бесконечно долго и братья, ожидая тумаков и подзатыльников, опустив головы пошли домой. А дед к тому времени уже остыл. Только издалека погрозил им пальцем.

Впоследствии сколько раз бывало, что Якоб втягивал его в какую-нибудь авантюру, где обоим приходилось выкручиваться. Даже после того, как они оба вроде бы остепенились и обзавелись семьями. Да что там вспоминать! Теперь вся ответственность за семью лежала на Йене. В этом проклятом рейде к обозу он потерял и отца, и брата.

Ветер принёс нестойкий запах гари, и это встревожило. Не дожидаясь заката, он пополз по лугу в сторону дома. Запах стал густым, отчего защемило сердце в недобром предчувствии.

К пепелищу подходил, уже не таясь. Да и от кого прятаться? От рогатых воронов? Этим старое пепелище неинтересно. Ценное уже ими склёвано, а золу ветер разметал по всем сторонам света. Целыми остались только опалённые столбы ворот с верхней перекладиной. Никого и ничего. Покружив по родному двору и не найдя человеческих костей, Йен предположил, что выжившие ушли. Он даже был убеждён в этом и бросился к соседям. Может быть, те что-нибудь знают?

Минут двадцать он бежал напрямки. Скользил по высохшей шелковистой траве, падал, вставал и снова бежал. До соседей было всего ничего. Но и там его встретила угрюмая картина. Обуглившиеся деревья, словно руки мертвецов торчали из земли, пытаясь ухватить облака. А те безучастно скользили по недоступному небу. Небывалая пустота образовалась в давно огрубевшей душе. Первой мыслью было бежать к ещё к одним соседям. Но теперь он был почти уверен, что и там – пепелище. Торопиться уже было некуда. Он сел на корягу и закурил трубку. Выбив её о каблук, решил идти в ближайший город – Сан-Сити. По дороге или там кто-нибудь да расскажет, что стряслось с семьёй. Земля слухами полнится.