Жонглёр

Но природа не терпит пустоты! Англичане взяли инициативу в свои руки. Они каким-то образом сумели втащить к себе на позиции несколько горных артиллерийских орудий и открыли огонь. Взрывы слабо кучерявились, но разносились многократным эхом, схлёстываясь со звуками бьющих по камням осколков. Боеприпасов у противника было вдоволь и он, раз за разом, посылал смертоносные посылки. Едва обстрел затихал, буры хватались за винтовки, ожидая атак английской пехоты. Но та не рвалась в бой, надеясь, что снаряды доблестных артиллеристов рано или поздно прикончат этот сброд. Иногда кто-то из буров не выдерживал и открывал ответный огонь, но его быстро осекали свои же. Был строжайший приказ – беречь патроны! Рикошет бесчисленных осколков и хаотичный разлёт каменного крошева потихоньку делали своё чёрное дело. С разных сторон цепи стали раздаваться предсмертные хрипы умирающих и стоны раненых. Звуки, кажется, достигли слуха англичан, поскольку они усилили обстрел.

В отряде Клааса было много русских ветеранов крымской кампании, подобный британский «душ» их мало пугал. Вислоусый Никитин, скрючившись за небольшой каменной грядой, с упоением собирал и разбирал английскую винтовку Ли-Метфорда, добытую им возле самой реки. Параллельно он умудрялся негромко объяснять тонкости процесса Фирсанову и Семенову. Вдруг в него яростным шёпотом вцепился «янычар» Бузуков, до этого лениво лежащий рядом. «Янычар» утверждал, что нарезка на прицеле в ярдах, а не в метрах, т. к. винтовка английская. «Муромец» всё же настаивал на метрических единицах. При этом оба спорщика, кажется, совсем не обращали внимания на свист над головой. Они уже принялись с упоением перебирать старое дедовское оружие, забыв о трофейной винтовке.

Ночью разразилась ужасная гроза. Вспышки молний сверкали ярче артиллеристских разрывов. Иногда казалось, что молнии со страшным треском и шипением бьют прямо в землю и скалы, которые укрывали буров. Теперь недостатка в воде не было, но большинство мечтало в этот момент о солнце и зное, как о награде. Вот такая переменчивая боевая жизнь.

Чтобы избежать дальнейшей потери людей, Клаас принял решение незаметно сняться с позиций и подорвать мост. Таким образом задача будет выполнена, а потери прекратятся. Приказ был доведён до всех подразделений, и люди начали спешно сниматься с позиций.

Вода была везде, где ей вздумается. Наступать на землю и держаться стало почти невозможно. Среди набирающих силу потоков люди срывались со скал и буквально надевались на острые камни внизу. Этот спуск нанёс гораздо больше урона, чем предыдущие артобстрелы англичан. Остатки потрёпанного природой отряда под дождём стали переправляться через реку Тугеле по единственному хлипкому мосту. Паники не было, но люди, стараясь как можно быстрее перейти преграду, шли плотным потоком.

Клаас оценил обстановку: англичане, если замыслили погоню, то могли запросто появиться с минуты на минуты. Будь он на их месте, он бы так и поступил. Они также были недалеко от моста. Тогда его бойцам несдобровать, они станут слишком уязвимой мишенью и лакомой добычей для британцев. Этого допустить было нельзя!

Гуго тихо свистнул штабс-капитану Шульженко. С этого момента судьба переправы переходила в руки штатного подрывника. Тот молча потянул за собой Семенова. Владимир понял всё без лишних слов и, отделившись от основного людского потока, пошёл за своим учителем, жестом отправив Фирсанова вместе со всеми.

Перейдя через мост, взрывники разделили заряд на две части, и, каждый со своей стороны, нырнули под опоры моста. С установкой своей части Владимир провозился от силы минут десять. Прикрепив шашку к опоре, Владимир зажал в зубах бикфордов шнур и на руках подтянулся над деревянным полотном, чтобы убедиться, что все свои прошли. Мост был пуст. А Шульженко уже разматывал бухту поверху. Он работал необычайно быстро, за ним невозможно было поспеть. Семенов кинул снизу свои шнуры, штабс-капитан подхватил их и, махнув сигнал «отход», спешно пошёл уже по дороге.

На дальнем конце переправы, едва различима за сумеречной пеленой дождя, метнулась чья-то фигура. Семенов нырнул обратно и стал огромными скачками подниматься по камням из-под моста. Эта торопливость в конечном итоге его и сгубила. Он пару раз оступился, едва не вывихнув ногу. Когда забрался наверх, в нескольких метрах от него в берег ударила молния. От вспышки Семенов ослеп и застыл, ожидая окончания огненного танца в глазах. В этот момент сильнейший удар прикладом английской винтовки по голове отправил его в беспамятство.

К Семенову наклонился МакКинли. Убедившись, что пленный жив, подхватил и потянул его к укрытию, где скрывался лейтенант роты.

Шульженко засёк суету невнятных теней у моста. Предположив худшее, он бросился спасать товарища, но в это момент раздался взрыв, а следом ударила молния. Деревянная секция встала на дыбы, увлекая за собой следующие. Они, покачавшись, как взбешённая кобра, рухнули вниз. В середине моста зиял огромный чёрный провал. Молния осветила его, но там никого не было.