Жонглёр

Плавный речной поток, на берегу которого сидел бывший корреспондент, не вносил желаемого успокоения в поток его мыслей. Всё топорщилось и цеплялось, всё время возвращая назад, к злополучному бою. Он хорошо относился к Александру Николаевичу, но тот вернулся, а Владимир пропал. Буквально между струек дождя. Понятно, что, если бы был хотя бы один шанс из тысячи, – штабс-капитан принёс бы его на себе или погиб рядом, но… Случилось так, как случилось. Была слабая, противоречивая надежда, что его вот-вот найдут или он найдется сам. Но с каждым часом такая вероятность угасала. А суток через двое-трое и вовсе испарится.

Вернувшись в палатку, застал там Ваню, который как всегда улыбался при виде Фирсанова. Поймав себя на том, что эта улыбка его раздражает, Леонид осадил себя и завёл разговор, к которому он подспудно готовился с того момента, как стал солдатом.

– Здравствуй, Ваня, друг любезный! Ну и как ты тут?

– Каласо! Суп ел, для масса Лео тоже готовил.

– Да какой я «масса Лео». Мы же договаривались. Насчёт Лео я согласен, а вот насчёт «масса» нет.

– Каласо, масса Лео.

– Опять двадцать пять! А где твой дом, Ваня?

– Там, – безадресно махнул улыбающийся негритёнок.

– Хочешь домой?

– Засем?

– Как «зачем?» – опешил Фирсанов. – Папа, мама, братья, сестры.

– Неть.

– Почему?

– Плиходить много белых и вся делевня убивать. Пых-пых, – для наглядности и доходчивости изобразил пухлыми губами выстрел, а руками винтовку. При этом трагичность события не отразилась на его лице – он улыбался. Ну не мог он иначе смотреть на «масса Лео»!

– Всю деревню?!

– Даже стласный и сталый Мнбванга тоже убивать. А Ваня лес убегать.

– Это ты молодец!

– Молодес! Молодес! – радостно согласился Ваня. – Но в лес ням-ням нет, ночь холодно и стласно! Потом масса Култ. Стласно, совсем стласно. А вот масса Лео…

– Мы же договорились. Послушай, Ваня! Тут такое дело… Тебе надо к своим.

– Своим?

– Ну да, к своим. Таким же, как ты. – Леонид руками показал кудряшки на голове, потом дотронулся до Ваниной кожи. – Ты там будешь счастлив. Появятся друзья.

– Как Лео?

– Нет. – У Вани округлились от неожиданности глаза. – Лучше! Гораздо лучше.

– Так не бывать, – безапелляционно заявил Ваня.

– Тебе будет весело. Как же тебе это объяснить?

– Лео Ваня плогнать? Лео Ваня не хотеть? – догадался и разом погас парнишка.

– Хотеть! Хотеть! – сказал Леонид. Пальцами он сложил сердце, звуком изобразил биение и отправил «бьющееся» сердце Ване на грудь. Тот снова заулыбался. – Вот и молодец! Вот и умница! Но тебе надо к своим. Лео может уехать.

– Уехать? Далеко?

– Далеко-далеко. На небо и выше.

– А Ваня? – Он никак не мог понять, почему ему нельзя вместе с Лео.

– Тебе, брат, на небо рано. Ты обязан остаться.

– Почему? – обезоружил очередным вопросом Ваня.

– Ты… Ты… Ты молодой, должен научится вот этому, – наконец, нашёл выход из тупиковой ситуации Леонид. – Научится сам и научить друзей и детей.

Фирсанов достал несколько монеток и стал ими жонглировать. И без того круглые глаза Вани окрутились окончательно. Масса Лео снова шутит!

– Теперь ты.

Мальчик попробовал, но монетки разлетелись в разные стороны.

– Вот, видишь. – Леонид собрал деньги и вложил их в ладошки мальчика. – Порепетируешь и научишься?

– Порепити… поре…

– Ладно. Повторять. Много репетировать – научишься. Ведь научишься?

– Да. У Вани есть, – стал возвращать монетки Ваня. – Твой. Длугой.

– Это жалованье.

Ваня улыбнулся ещё шире. Что-что, а жалованье он любил. Но тут же из глаз его покатились слёзы. Это было непривычно видеть на его лице: улыбку и слёзы одновременно.

– Ваня, не плачь. Иначе я заболею или умру. Ты же этого не хочешь?

– Болеть неть! Умелеть неть! – сказал Ваня, преданно заглянул в глаза и нежно погладил «масса Лео» по руке. Потом ткнул себя в грудь: – Лео тут всегда.

Фирсанов с трудом сдержал комок слёз. Он никак не мог ему объяснить, что скоро всё здесь рухнет. Кроваво рухнет. И может под обломками похоронить этого весёлого пятнадцатилетнего паренька. Хорошо, если похоронит, а если опять рабство? Леонид, неожиданно для себя, привязался к Ване. Но после исчезновения Владимира слишком зыбким Фирсанову представлялось собственное будущее. Он не имел права втягивать в эту неизвестность своего подопечного.

– Ты меня послушаешься?

– Да. Ваня слусать. Ваня холосий, – грустно залопотал, ставший моментально взрослым грустный негритёнок.

– Конечно, Ваня хороший. Тогда кушать? И я тебя соберу в дорогу.

– Да, – печально согласился мальчик, видимо, нашедший в глубине своего сердца объяснения действиям Леонида. Он расстроился, но не обиделся.

Они вместе приготовили на костре возле палатки воистину «царский» обед. Фирсанов лично собрал Ваню, не позволяя тому вмешиваться в процесс. Котомка получилась приличная, но подъёмная.