Жонглёр

– Растёте на глазах! Тогда прошу! – Он свернул руку «крендельком». Девушка без колебаний приняла помощь столь галантного кавалера.

Организм сжалился, и боль отступила. Он открыл глаза и сел, но, видимо, слишком быстро. В глазах опять потемнело, голова пошла кругом, в ушах зазвенело, на верхней губе выкатились бисеринки холодного пота. Свистопляска утихла, свет вернулся, шум ушёл. Владимир отёр ладонями влажное лицо. Встал и, как матрос во время качки, направился к своей палатке. Он даже не одолел и половины дистанции, как желудок опять скрутила неведомая сила. Согнувшись, он побежал к отхожему месту.

За этот день этот маршрут он освоил лучше всего. К вечеру левое колено от постоянного зависания в позе «орлом» распухло. Бегать на «очко» стало гораздо трудней. Владимир решил выбрать такое расстояние, чтобы и вонь не мучала, и ковылять было не так много. То, что это место находится на земле возле забора, а не в палатке, даже не вызвало у него отголоска протеста.

Он прижался спиной к забору и блаженно отдыхал после очередного «рейса». Вдруг он почувствовал, что кто-то заслонил ему солнце. Он открыл один глаз. Рядом, во всей красе стояла «чистюля». У неё на голове был чепец, поверх опрятной кофточки с рукавом «фонариком» и нескольких юбок был надет домотканый чистый фартук. Даже здесь она умудрялась соблюдать стиль в одежде, видимо, принятый у неё дома.

С сочувственной улыбкой барышня протянула ему глиняную кружку. Словарный запас в бурском у Семенова был невелик, да и тот больше относился к военному делу: «руби, коли, подрывай». Бытовых слов было совсем чуточку. Этими скудными словами и мимикой он попытался убедить девушку отойти от него. Он мог быть заразным. Но все ужимки Семенова желаемой расшифровке не поддавались. Девушка серьёзно и внимательно смотрела на его ухищрения и неожиданно заразительно засмеялась. Отсмеявшись, снова протянула кружку. Теперь Владимир не посмел отказать и с жадностью выпил. От воды тут же стало хуже и он, отбросив всякое стеснение и приличия, рванул на опостылевшую точку.

Обратно он отползал вдоль забора. Девушка дожидалась на «его законном» месте. Сверху что-то грозное заорал часовой, но девушка знаками успокоила караульного: «Человеку плохо, полежит, станет лучше и уйдёт». Мимика у девушки была прекрасной, а улыбка – так вообще загляденье. Караульный сверху, как гриф-стервятник, хищно изучил девушку и снял претензии.

Удалившись от «ароматов» на достаточное расстояние, Семенов откинулся на забор и прикрыл глаза. И снова кто-то настойчиво и мягко потрепал его за рукав. Открыв глаза, он снова увидел девушку и глиняную кружку. С грустной улыбкой он отодвинул посуду. Но «чистюля» была настойчива. Он хотел нагрубить, лишь бы она ушла, но та, прижав тоненький пальчик к сочным губам, опять протянула кружку. Сил сопротивляться этому напору не было. На этот раз это была не вода, а какое-то варево. Желудок принял подношение и не стал возмущаться. Владимир еле-еле улыбнулся и прикрыл глаза.

Его снова мягко, но настойчиво трясли за рукав. Это была светленькая незнакомка с губами, как принято их описывать в литературе, кораллового цвета. Не слишком яркими, но и не блёклыми. Эдакая Гретхен из добрых немецких сказок. Она широко улыбалась, демонстрируя сияющую улыбку. Будь передние зубы немного больше, она бы превратилась в кролика из рождественской сказки. Но всё равно милого и симпатичного. С такой добротой и лаской на Владимира уже давно никто не смотрел. Семенов ощутил себя маленьким мальчиком. За этими огромными синими глазами хотелось идти на край света и желательно навечно. Отвар он выпил залпом.

Надо будет отблагодарить знакомую незнакомку. Но для начала необходимо выяснить, как её зовут. Кричать: «Эй!» или «Женщина!», тем более с того места, где он лежал, было бы вульгарно и весьма оскорбительно. По крайней мере, для него.

К утру самочувствие значительно улучшилось. Прекратились дикие спазмы. Упала их сила и уменьшилось количество. На рассвете девушка принесла последнюю порцию отвара. Вернув глиняную кружку, Владимир протянул ей чудом сохранившуюся четвертушку листка бумаги, которую когда-то взял у Фирсанова. На нём улыбающаяся девушка прикладывала к губам палец. Движение было схвачено очень точно. Несмотря на то что рисунок был выполнен углём, были умело запечатлены малейшие особенности мимики. Теперь её лицо никогда и ни за что не исчезнет из его воображения. Барышня от неожиданности ойкнула. А потом заулыбалась, аккуратно сложила рисунок и убрала его за корсет. Чем Семенов остался весьма доволен. Теперь крохотная и его частичка была в надёжном и прекрасном месте.