Жук золотой

Ничего подобного в своей жизни я не видел. Губительная красота и восхитительная безысходность. Вот как хотелось назвать то, что мы испытали. Катится по обе стороны от дороги вал огня. Выстреливает горящими еловыми шишками, на опережение. Словно кто-то, нами не видимый, посылает вперед горящие стрелы из лука. Лиственницы и ели выпуливают вперед сухие ветки. Факелами, мгновенно, вспыхивают деревья. Занимается выстланная сухой хвоей земля. Она в буквальном смысле слова горит под ногами. Если бы там шел человек…

Я чувствовал на своем лице жар пламени. Мама прятала мою голову, старалась накрыть ее своей рукой. Но я глядел во все глаза. Я почему-то не боялся. Во мне проявлялся настоящий азарт: догонит нас пожар или нет?!

Вот что такое губительная красота.

По-настоящему я испугался, когда увидел, что по обочине дороги бегут звери. Они убегали от катящегося по пятам смертоносного вала. Лисы, зайцы, медведи, волки и сохатые бежали рядом. Огромное несчастье, грозившее гибелью, объединило обитателей тайги.

Сами мы спаслись на лесном кордоне, к тому времени обпаханном бульдозером и отгороженным от огня земляным рвом.

А звери побежали дальше.

Картина была настолько фантастичной, что Женька Розов и Хусаинка Мангаев не поверили мне. Лиса и заяц бегут рядом?! Медведь и сохатый?! Такое может только присниться.

Зато Лупейкин поверил. Он сам видел подобное. Более того, Адольфу приходилось тушить лесные пожары. Как можно потушить огненный вал, сметающий все на свое пути?! Лупейкин рассказал. Оказывается, можно устроить встречный пал. То есть пустить огонь против огня. При сшибке пламя взрывалось, огонь смирялся и опадал. Потрясающее зрелище! Я хорошо представлял его себе…

Я вспомнил картину страшного и одновременно завораживающего пожара из детства, когда первый раз воочию увидел войну в Афганистане. Именно тогда я поймал себя на дикой мысли: война мне нравилась… Залпы «Градов» на Баграмском перекрестке, трассирующие очереди крупнокалиберных пулеметов в чернильном небе над Джелалабадом, пахнущий танками тоннель на перевале Саланг, мелкая изморозь на броне БТРа, когда с замполитом Колей Петровым мы вышли ранним утром на поиски бойца, сбежавшего из части. Помню, как сейчас – его звали Ваня Жуков, почти чеховский герой. Он был родом из города Пушкина, ближайшее Подмосковье.

Мы нашли Ваньку Жукова в одной из каменных ниш горного массива, продрогшего – зуб на зуб не попадал. Он рассказал нам, что джип с душманами несколько раз проезжал мимо него, в десяти метрах, по каменной дороге. Боевики уже знали, что боец шурави (русский) ушел из батальона. И они искали именно его.

Мне нравилось ходить с командиром батальонной разведки, заикастым майором Женькой – фамилию свою он так мне и не сказал, на секретные переговоры в зеленку. Однажды в глиняных лабиринтах дувала мы угодили в засаду. И если бы не находчивость и звериная хватка майора, то все могло бы закончиться пленом. Женька служил в той же части, что и Коля Петров. Коля недавно прислал весточку. Он стал мэром одного из городков на Смоленщине.

Мы шли на броне головного танка из Джелалабада до Кабула, когда начинался вывод советских войск из Афганистана. Фотография, где я запечатлен «бравым воином», стала обложкой немецкого журнала «Шпигель». Подпись гласила: Советские захватчики уходят из Афганистана. 1988 год.

Первым я оказался на месте гибели Саши Секретарева и ранения Сергея Севрука, фотокорреспондентов «Известий». Мой очерк был опубликован в «Собеседнике», сыну Секретарева я привез часы отца и его полевую сумку. Как пелось во фронтовой песне: «Блокнот и „Лейку“ друга, в Москву давясь от слез…» Севрук, сын Владимира Николаевича Севрука – одного из авторов доктрины вторжения войск в Афганистан, заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС, того самого, что швырял в меня огрызком яблока, жил потом у меня в английском корпункте «Комсомолки». Ему делали операцию на головном мозге. Гематома бродила в его голове на микроскопическом уровне после тяжелейшего ранения. Они опрокинулись на БТРе во время обстрела. Броня впечатала их в землю. Секретарев погиб сразу, а Севрук выжил после операции в полевом госпитале Баграма.