Жулье. Золото красных. Выездной

— Это с запасом?

— Небольшим, — подтвердил Холин.

— Срок? — Мадзони не сводил глаз с начищенных носков черных ботинок.

— Неделя, не более.

— Я подумаю. — Итальянский банкир встал, поднял жалюзи на широченном окне: вдали смутно виднелись горы, вьющиеся по склонам трассы в огнях, гладь озера, мрачно поблескивающая в темноте.

— Оговоренную сумму необходимо перевести на мои счета не позже чем через сутки.

— Это трудно. — Глаза Мадзони превратились в два синих кусочка льда. — Слишком велика цифра, я не принимаю единолично таких решений, мне нужно посоветоваться с правлением и весомыми вкладчиками.

Холин знал, что Мадзони лжет, просто набивает цену. Он смолчал — в его положении не выбирают.

Мадзони перелистал небольшую книжечку в кожаном переплете, сделал несколько пометок. Отложил поминальник, пробормотал:

— Brigandi[2], - залпом осушил стакан воды.

— Кто? — уточнил Холин, впрочем хорошо понимая о ком идет речь и лишь стараясь поддерживать беседу.

— Ваши… наверху… — любезно пояснил Мадзони, в его глазах сверкнули голубые искры. Холин не мог себе ответить: это гнев или издевка, предпочел не вдаваться в подробности.

— Что потребуется взамен? — тихо и даже пригнувшись к столу, спросил Холин.

— Ничего. — Мадзони подумал и добавил. — Я или помогу… или нет… если не смогу, — развел руками в жесте покаяния.

Итальянский банкир проводил Холина до дверей офиса, замер, глядя в спину спускающемуся по лестнице русскому. Холин слышал — или показалось? как, стоя в проеме дверей, Мадзони бормотал:

— Brigandi!.. Proprio[3] brigandi!..

Стрелки часов показывали без трех минут восемь. Из отеля вышел Чугунов, снял очки, протер замшевым лоскутом. Водрузил очки на переносицу: в поле зрения попала очаровательная мулатка с золотистым псом — скорее всего, голден ретривер — на поводке с щадящим ошейником.

Без одной минуты восемь подъехал Холин, раскрыл, склонившись в бок, правую переднюю дверцу сияющей «BMW». Чугунов сел, поправляя полы длинного плаща, кивнул:

— Добрый день.

— Добрый день.

Холин плавно тронул с места, решив заранее не ввязываться в разговоры, надеясь, что утренние улицы центра Цюриха — бесспорно притягательные для глаза — интересуют гостя.

Против ожиданий Чугунов снова занялся очками, выказав полнейшее равнодушие к улицам, домам, витринам и их содержимому. Ревизор дышал на стекла и протирал, протирал и дышал, серьезность этого пустячного занятия казалось столь подлинной, что Холин не сдержал улыбки: так и стекла до дыр протрутся.

Чугунов упрятал замшевый лоскут в карман, очки в футляр, неожиданно заметил, похлопывая по карману с лоскутом:

— Знаете сколько лет этому клочку замши?

— Представления не имею, — искренне признался Холин.

— С институтской скамьи пользую, — не стал томить Чугунов и Холину показалось, что ревизор намекал:…сам думай, что я за человек, если замшевая тряпица служит мне сто лет.

Поигрывая концом шарфа, Чугунов кажется решил «показать зубы»:

— У вас большая недостача?..

Холин непроизвольно нажал на тормоз, машина дернулась, Чугунова резко потащило вперед — удержал ремень.

— Полегче, — миролюбиво предложил ревизор.

— Показалось, что переключился светофор, — соврал Холин, сосредоточенно соображая, что ответить: если Мадзони подведет, то лучше не лгать, если поможет, то трепаться «на голубом глазу».

Казалось, Чугунов забыл о своем вопросе, он ворочался в кресле, менял натяжение ремня, поправлял подголовник и в конце бесплодных поисков абсолютного комфорта еще раз протер очки, как видно, в утешение.

Чугунов снова ожил:

— Расскажите о вашем заместителе…

— Что именно? — уточнил Холин.

— Вы понимаете что, — упирался Чугунов.

Холин не слишком лучезарно рассмеялся:

— Поверьте… не понимаю… обычный мужик… не сизиф, но аккуратен в работе… не теряет бумаг… — подумал, добавил, — и головы не теряет, даже если примет на грудь…

— Вы совершенно разные, — прервал Чугунов.

Холин смолчал, не ухватывая, куда клонит ревизор и более всего опасаясь повторного вопроса о недостаче.

В это же время Цулко, заспанный, с отечной мордой, колдовал над бумагами в офисе советского банка. Пашка перебирал папки вырывал одиночные листы, рвал и отправлял в корзину, отдельно просматривал сшитые телексы и неугодные бумажки пачками летели в машину, размельчающую ненужные документы.

В комнату заглянула промытая до прозрачности девушка, спросила с акцентом:

— Я вам не нужна?

Пашка резко обернулся, пытаясь мощной спиной прикрыть ворох на столе:

— Нет… нет… нет!.. — с раздражением выкрикнул Цулко, и мордашка с изумленными глазами скрылась.

Часы показывали восемь, судя по пустой кофейной чашке и пепельнице, полной окурков, Пашка засел в офисе давно — может, бодрствовал всю ночь…

Бумаг не убавлялось, и Пашка надеялся, что Холин не подведет с вариантом прикрытия…

Чугунов снова возился с пристяжным ремнем. Машина несколько раз дернулась, мотор зачихал. Холин недоуменно взирал на приборную доску, рука водителя скользнула под панель… мотор по-прежнему чихал.