Зима во время войны

– Как же, заступились! Заступ, лопату такую. И приказали рыть яму у дороги, рядом со входом в лагерь. А когда она была готова, велели лечь на краю. Нам было хорошо видно. Ужас! Наблюдавший, как он роет, офицер-эсэсовец достал револьвер и выстрелил ему в затылок, не глядя почти, словно комара прихлопнул, а не человека убил. А потом спихнул тело в яму и позвал двоих наших, чтобы закопали. «Так будет со всеми, кто недостаточно ценит наше гостеприимство», – сказал эсэсовец и ушел, помахивая тросточкой.

Мефрау ван Бёзеком быстрым движением смахнула навернувшуюся слезу.

– И после этого вы всё равно решились бежать?

– Ночью, в темноте. Перелезть через сетку оказалось нелегко.

– Особенно для вашего… наверное, это ваш отец?

– Да, конечно. Простите, мы же до сих пор не представились. Моя фамилия… – старший из ночных гостей мгновение поколебался, – моя фамилия де Грот, а это мой сын Давид.

– Я мефрау ван Бёзеком, а моего сына зовут Михиль.

– Приятно познакомиться, – ответил менейр де Грот.

– Да, нелегко отцу было перелезть через сетку, – вернулся к своему рассказу Давид. – Но он преодолел это препятствие.

– Вы очень рисковали, – задумчиво произнесла мефрау ван Бёзеком. – Неужели вам так надо было бежать, что вы не побоялись поставить на карту жизнь?

Михиль внимательнее присмотрелся к менейру де Гроту и его сыну. Оба небольшого роста, у сына волосы черные, у отца седые. Менейр де Грот-старший говорил по-голландски с каким-то едва уловимым акцентом.

Мефрау ван Бёзеком убрала коробочку с бинтами в шкаф.

– Теперь вам будет не так больно ходить, менейр Полак… то есть менейр де Грот, – поправилась она.

Оба гостя густо покраснели. Михиля тоже бросило в жар. Полак – это типичная еврейская фамилия. Выходит, мама поняла, что они евреи, и намекнула на это своей якобы оговоркой. Конечно, она права. У них была характерная еврейская внешность. Потому-то они и решились бежать из лагеря, что другого выхода просто не оставалось. Что бы их ждало, узнай немцы, кто они такие?

Седой гость беспомощно взглянул на мефрау ван Бёзеком.

– Вы… вы правильно догадались, – запинаясь, проговорил он.

– Догадаться не так уж трудно. По виду вы не очень-то похожи на человека по фамилии де Грот.

– Наша настоящая фамилия Клееркопер. Мы сейчас же уйдем. Пока мы тут, вы подвергаетесь смертельной опасности. Пойдем, Давид.

Оба гостя встали и направились к двери.

– И куда же вы направитесь, менейр Клееркопер? – совершенно спокойным голосом задала вопрос мефрау ван Бёзеком.

– В Оверэйссел. Там у нас есть знакомые по фамилии де Грот. Они нас примут, у них мы сможем укрыться от немцев.

– А как вы думаете перебраться через реку Эйссел? Ведь фрицы охраняют все мосты.

– Не знаю, – вздохнул менейр Клееркопер, и вид у него снова стал беспомощным, но уже не таким, как раньше. – Мы с Давидом что-нибудь сообразим.

– Давайте-ка посидим и поговорим. Четыре головы лучше, чем две. Но прежде расскажите, как вышло, что вас забрали на улице во время облавы в Роттердаме. Неужели сейчас, в пятый год войны в Нидерландах, по городу всё еще просто так ходят евреи? Я думала, все голландские евреи уже либо сидят в концлагерях, либо надежно спрятаны в подвалах и на чердаках.

– Ох, это произошло из-за рокового стечения обстоятельств, – печально сказал менейр Клееркопер. – Если вам интересно, я охотно расскажу.

– Конечно же, очень интересно, – ответила мефрау ван Бёзеком. – Сейчас еще только половина четвертого. Расскажите, пожалуйста!

Менейр Клееркопер снова уселся на стул и поведал их грустную историю.

История семьи Клееркопер

Родился Ицхак Клееркопер в 1890 году в Германии. Только фамилия его тогда была Розенталь. Он был немцем, он чувствовал себя немцем. И хотя знал, что еврей, совершенно не воспринимал себя кем-то отличным от окружавших его людей. Они были католики и протестанты самого разного толка, ну а он – иудей, вот и всё. Всю Первую мировую, с 1914 по 1918 год, герр Розенталь прослужил в немецкой армии. Однажды во время боя он попал в тяжелейший переплет, но сражался мужественно и даже спас жизнь молодому офицеру, за что удостоился Железного креста, высшей награды за военные заслуги, которую давали в Германии. После войны Ицхак познакомился с голландской девушкой Лоттой Клееркопер, тоже из еврейской семьи. Они поженились, и, хотя пара жила в Германии, Лотта научила мужа говорить по-голландски. У них родилось двое детей – Давид и Розмари.

В тридцатые годы, с приходом к власти Гитлера, в Германии начали систематически преследовать и травить евреев. В газетах стали писать, что евреи виноваты во всех выпавших на долю немцев несчастьях, да и вообще принадлежат к низшей расе. Ицхаку казалось, что он спит и видит дурной сон, но, как он ни старался, проснуться всё не получалось. И вот в 1938 году нацисты устроили Хрустальную ночь, когда практически по всей Германии, во всяком случае во всех больших городах, прошли погромы: в магазинах и домах, принадлежавших евреям, разбивали окна, уничтожали имущество, у автомобилей прокалывали шины.