Зимнее марево

— Антон, мне кажется, погода портится. Я думаю, тебе лучше сегодня не гулять. — Антон вздохнул. Когда перестанут им командовать? Когда он наконец станет взрослым? Будет похож на папу! Такой же большой, самостоятельный. — А мы бы с тобой посидели… Я бы тебе рассказал об именах.

— Не хочу, — отрезал Антон.

— Ладно, — уступил дедушка. — Иди. Но до шести, не позже.

Во дворе под присмотром тети Жанны гуляла Полина. Минька, Борька, Юля и Любочка сразу окружили Антона.

— У вас много книг интересных. Принеси какую-нибудь. Тетя Жанна нам почитает.

Он сбегал домой, взял «Вьетнамские сказки». Расселись на скамеечке, тетя Жанна посредине. Перелистала оглавление.

— Про черепаху, про черепаху, — подсказывал Антон. Там была и картинка: огромная черепаха выходит из моря, вынося на спине всадника, а вода кипит и расступается перед ней.

Но Юлька выбрала про хлопковый цветок. И все, кроме верной Антону Полины, ее поддержали. Не знали, как это скучно, вот и упрямились. Хотя уже по картинке видно — ничего интересного. Унылый рисунок: из хлопковой коробочки выходит девушка с распущенными волосами… Уж лучше совсем не читать, чем про нее.

— Тогда я книжку забираю, — пошел на крайнюю меру Антон.

— Постой-ка, — воспитательным голосом заговорила тетя Жанна. — Ты что же, хочешь всех заставить слушать то, что нравится одному тебе?

— Про черепаху действительно лучше, — потеряв терпение, разгорячился он. — И потом мне дедушка велел сейчас заниматься и именно эту сказку выучить.

На ходу придуманный предлог заставил противников умолкнуть. Тетя Жанна начала читать про черепаху. Не успела дойти до конца первой страницы, где уже начинались захватывающие события: закипала вода и показывался панцирь величиною с остров, — отошла к песочнице Юлька. Следом за ней Любочка. Борька и Минька побрели к флигелю.

Лишь Полина не уходила. Преданно и покорно оставалась рядом. Но без остальных пропало настроение слушать. Тетя Жанна это почувствовала и отложила книгу.

— Пойдем, на сегодня хватит, — сказала она дочери.

— Ну, мамочка, еще пять минут!

Тетя Жанна разрешила и ушла.

— Давай в слова сыграем, — предложил Полине Антон. Это папа его научил. И он уже со многими пытался играть. Объяснял правила: слово «черепаха» состоит из трех слов — «череп», «ах» и «а». Нужно придумать такое же. Туго доходило. Слышал порой самое нелепое: «Чернила». «Почему? Какие в них еще слова?» «А ими можно написать какие угодно». У Полины тоже плохо получалось. Ей он сейчас прощал и делал вид, что играют они увлеченно: хохотал, выкрикивал вслух какие-нибудь особенно удачные свои находки, которые могли бы привлечь общее внимание.

Но никто их игрой не интересовался. И ладно. Вот появится у него белка, небось сразу начнут подлизываться.

— Прошли твои пять минут, — сказал он Полине. — В другой раз доиграем. Я хочу до Германа дойти.

— Антон, постой, я тебе по воов асскажу, — картавила она. Антон сохранил безразличие на лице, однако задержался. — Это папа маме говоил. Я случайно слышала, — заторопилась обрадованная Полина. — Они в нашем айоне обокали аптеку. А тетеньку, котоая им не давала лекаства, убили.

— Они болели, что ли? — спросил Антон.

— Не знаю, — неуверенно сказала Полина. Все-таки ужасно бестолковая. Из ее истории ничего не понять.

Вправо по переулку — серые фасады, за ними, внутри, нет дворов. Зато слева находилась главная достопримечательность — дом Германа. Одноэтажный особнячок, укрытый за глухой стеной. Ни разу — ни разу! — никто не видел, чтобы из его ворот и калитки кто-нибудь выходил. А то, что в доме живут, знали наверняка. Антон вынашивал дерзкий план: раздобыть лестницу, взобраться, заглянуть через стену — быстро-быстро, чтобы не успели настигнуть, — и убежать. Хоть увидеть: что там?

В нескольких шагах от обычной калитки — калитка маленькая. Настолько маленькая, что даже странно: кто может ею пользоваться? Гномы, что ли? От земли метр, не больше. Такая же зеленая, как ее старшая сестра, оплетенная металлическими прутьями, словно ворота старинных замков.

Говорили, эта маленькая калиточка для собак. Якобы во дворе Германа свора дрессированных бульдогов. Однако и собак Антон ни разу не видел, и лая из-за забора никогда не доносилось. Или они были такие хитрые, натренированные? Затаившись, ждали? Только кто-нибудь попробует войти — набросятся. Наверно, их сам хозяин побаивается, раз сделал для них отдельный вход.

А быть может, Антон допускал и такую мысль: именно собаки были хозяевами дома и прилегающего участка. В цирке Антон видел бульдога в черном цилиндре. Антон, поеживаясь, представил: заглянешь через забор, а там бульдоги в цилиндрах…

Сейчас прохожих хватало, и он нарочито медленно, степенно прошагал мимо калиток — на случай, если за ним в щелочку наблюдают. Завтра, с уютным, греющим чувством вспомнил он о белках, будет совсем другой день. Будет чем заняться. А что, если не откладывать? Ведь говорят: не откладывай на завтра… И до Лырской отсюда пять шагов. Он знал ее дом. А квартиру разыщет.