Зимняя коллекция смерти

— Как тебя угораздило так сохраниться?! Cartier — это французский ювелирный и часовой дом, он сейчас в Столешниках на месте легендарного винного, в котором я еще бухло брал на выпускной. Так вот, в Cartier быстрее всего расходятся бриллиантовые тиары — летят как горячие пирожки, или, точнее, как портвейн «Агдам» на том же месте двадцатью годами раньше. Ты хотя бы одну даму в Москве видела в тиаре?

— Это корона, что ли?

— Да. Ну так видела?

— Я вообще-то никуда не хожу, в булочную разве что.

— Значит, верь на слово. Я никогда в жизни не видел женщину в тиаре. Вру, королеву Елизавету II видел на почтовой открытке: сама в тюле, а на голове — бриллиантовая корона. Представь себе, наши клуши покупают тиары для дома, наряжаются там, нахлобучивают на голову камней на миллион и сидят перед зеркалом. Разве не мусечки?!

— У тебя это вызывает умиление? Это же чудовищно в стране, где средний доход едва дотягивает до ста долларов. Они на чаевые столько оставляют за раз.

— Иногда и больше.

— По-моему, все это очень грустно, особенно когда понимаешь, что первые позиции в России навсегда будут закреплены за ворами, убийцами, ублюдками с одной извилиной и проститутками.

— Они не с одной извилиной. Чтобы быть богатым, надо быть умным.

— Это у них в Гарварде надо быть умным. Здесь надо быть бессовестным вором или шлюхой, — категорически отрезала Кристина.

— Первоначальное накопление, чему тут удивляться. Да и вообще это к делу не относится.

— А ты считаешь, что быть официантом при этих упырях нормально для образованного человека? Ты же и есть официант, сервисная служба «Заря новой жизни». Ну зарплата у тебя чуть повыше, чем у этой мокрощелки, — Кристина неопределенно махнула в сторону честной девушки с круглым лицом. — Ну костюм у тебя дорогой, ну часы по цене трехлетней «Тойоты-Камри». А так — таскаешь им жратву да пепельницу меняешь в надежде на чаевые. Нет, хуже — ты им даже ничего не таскаешь и не меняешь, ты им объясняешь, что и как жрать, чтобы они окончательно треснули от бесстыдства. Часы-то, поди, не сам покупал? На чай получил? — глаза ее блестнули жестоко и победоносно.

— Кристина, давай обсудим вопрос происхождения моих часов отдельно, — Кен бросил взгляд на свои увесистые Panerai, отливавшие холодным блеском полированной стали.

— Ладно, это действительно не относится к делу. Мне кажется, я вообще уже не вполне понимаю, что из всего вышеперечисленного относится к убийству Филиппа Романова. Он носил тиару?

— Кристина, — Кен попытался сдержать обиду и продолжил терпеливо: — Все это я рассказывал тебе, чтобы объяснить… — договорить он не успел. Мокрощелка, как о ней отозвалась Кристина, на секунду замерла с двумя рыбными блюдами перед столиком и объявила:

— Ваше горячее. Дорада?

— Даме, — сухо отозвался Алехин и продолжил: — Все это я рассказал тебе, чтобы объяснить, почему российский рынок в последние годы стал настолько привлекателен для титанов мировой индустрии роскоши, что они готовы на свой страх и риск самостоятельно прийти в Россию. Есть, правда, одна загвоздка — компания «Меркури», весь бизнес которой зиждется на идее «загадочная русская душа — наша проблема». У компании «Меркури» внушительное портфолио эксклюзивов.

— «Эксклюзив от элитных производителей. Доступная роскошь», — сладко объявила Кристина.

— Почти. Только роскошь малодоступная. Одним словом, у «Меркури» имеются эксклюзивные права — продавать и продвигать вещи десятков самых престижных брендов на территории России. Ни один luxury-холдинг в мире не может похвастаться такой коллекцией марок: Dolce & Gabbana, Gucci, Giorgio Armani, Ralph Lauren и прочая, и прочая, — мода, часы, ювелирные украшения, роскошные автомобили, мебель и даже постельное белье. У Лёнчиков лучшие торговые площадки — намоленные места, как говорят в России: Третьяковский проезд, «Барвиха Luxury Village» на Рублевке, ЦУМ, ну и по мелочам — магазинов 50 наберется. У «Меркури» хорошие отношения с санэпидемстанцией, близкие, я бы даже сказал. Не исключено, что они уже и есть санэпидемстанция, ее подотдел по гламуру. Ведь ездит же Большой Лёня на своем «бентли арнаже» в сопровождении двух белых милицейских джипов с мигалками. У «Меркури» — своя преданная клиентура. Малахов пошутил как-то, что в приглашениях на всякие мероприятия надо писать: «дресс-код — Третьяковский проезд». Наконец, у «Меркури» — тесные связи с местной прессой, которые завязывались годами и пережили испытание дефолтом 1998 года. «Меркуря» многим помогли удержаться на плаву. С тех пор первые развороты и четвертые обложки…

— То есть часы ты от «Меркури» получил? — перебила его Кристина. — На чай?

— Кристина, мои часы называются Officine Рапerai — это итальянская старинная марка, которая издавна делает часы для итальянского военно-морского флота. К «Меркури» они не имеют никакого отношения. Panerai, как, кстати, и Cartier, принадлежат конкуренту «меркурей» — западному гиганту индустрии роскоши по имени «Richemont Group», который первым самостоятельно вышел на российский рынок при самых ранних симптомах путинской стабилизации.