Зимняя коллекция смерти

— Сколько ты всего знаешь ненужного.

— Я так никогда не закончу. Первые развороты и четвертые обложки в большинстве приличных журналов на многие годы вперед зарезервированы за «меркурями».

— А это что вообще такое?

— Первые развороты — их еще называют туннелем — это рекламные страницы в начале журнала до оглавления и письма редактора. Они считаются самыми престижными и, как правило, стоят в два-три раза дороже, чем рекламные страницы в остальной книжке.

— Ну и печатали бы их, сколько влезет. В чем проблема?

— Проблемы действительно нет. В американском Vogue оглавление начинается на девяносто шестой странице. Но все не так просто. Круто, когда тебе принадлежит самый первый разворот, сразу после обложки. Если у тебя несколько брендов — как у «меркурей», — то важно, чтобы они следовали один за другим, сплошняком, а конкуренты сосали где-нибудь на отшибе. Последовательность рекламы в туннеле — это иерархия мировой индустрии роскоши. Все, как в жизни: кто первый встал, того и тапки. «Мы никогда не пойдем за гуччи-шмуччи-тамагуччи, мы… — нет, вы понимаете, МЫ — всегда были раньше. Лучше мы вообще не встанем, чем встанем за этим безвкусным масс-маркетом».

— Каждый сходит с ума по своему, — Кристина смотрела в увлеченные глаза Кена снисходительно, как мать смотрит на ребенка, которому захотелось поумничать.

— А четвертая обложка — это, собственно, задняя обложка журнала. Уважающий себя глянец ее даже не всем продаст. Как и первые развороты, четвертая обложка резервируется загодя. Пролезть в это царство фанаберии совсем непросто, практически нереально. Любой, кто сегодня сунется на наш рынок, сможет получить место под глянцевым солнцем, лишь отняв его у «меркурей». А это возможно только по мегаценам.

— Или за нескромный подарок главному редактору. Часы — это и есть твоя мегацена, Кеша?

— Кристина, странное дело, я ищу твоей помощи, а ты пытаешься меня обидеть. Мне и так несладко. Просто дослушай.

— О’кей.

— Речь действительно идет не о мегаценах, а о подкупе. Но часы — это ерунда, они стоят копейки.

— Для кого-то копейки, а кто-то на эту сумму лет пять живет.

— Брось, они всего-то стоят около пяти тысяч евро.

— Значит — шесть-семь лет.

— Хорошо, вот ты сколько проживешь на пять тысяч евро?

— Я не про себя.

— Ну и я не про себя, а про свой коммерческий отдел.

— Константин Разумов?

— Именно.

— Ты все это говоришь, потому что Константин — старый друг Алисы. Ревнуешь?

— Поверь, я только сегодня узнал, что они дружат. Я их видел на похоронах.

— Господи, дружат?! Они спят!

— Такое ощущение, что об этом знают все, кроме меня, — спокойно сказал Кен.

— Ну ладно, это тоже к делу не относится. Я имела в виду, что они спали раньше, когда Костя работал на MTV.

Кен молчал и ковырялся в тарелке с сибасом. Он пытался разобраться: «Она интригует против своей подруги ради себя? Неужели я ей тоже нравлюсь?» «Тоже» означало, что Кристина очень интересовала Кена.

— Итак, что ты имеешь против Кости? — в лоб спросила Кристина.

— Ничего. Решительно ничего. Вот только Филипп…

— Костя гомофоб, что могло их связывать?

— Ничего, кроме работы. Утром накануне убийства Филипп пришел ко мне, он был очень взволнован и непохож сам на себя. Ему стало известно, что Костя получил большую взятку за то, чтобы отдать четвертую обложку и первые развороты конкуренту «меркурей».

— Твоему «Ричму́нду»?

— Нет, другим. Эта компания лишь недавно вышла на российский рынок, меж тем она является крупнейшим luxury-холдингом в мире. У нее очень много денег. Нет, неправильно сказал. У НЕЕ ПРЯМО-ТАКИ О-О-ЧЕНЬ МНОГО ДЕНЕГ!!!

— Поздравляю, скоро у тебя будут новые часы.

— Кристина, пожалуйста, — голос Кена был усталым и раздраженным. — Компания называется Louis-Vuitton-Moët-Hennessy. Ее представляет здесь английское рекламное агентство смутного происхождения — «Персей». Филиппу стало известно, что «Персей» сделал Косте подарок.

— Часы?

— Нет, они подарили ему новый Jaguar XK, который стоит 150 тысяч евро, плюс выдали скидку на Louis Vuitton в размере 50 % (там в принципе не бывает скидок), а также, я полагаю, перечислили некую сумму кэша. В результате Костя пообещал им четыре четвертых обложки и восемь первых разворотов в год.

— А откуда Филипп обо всем этом узнал?

— У него был один источник в «Персее», некий паренек. Я так понимаю, что они периодически встречались.

— Хорошо, Кеша, убийца каким-то образом узнал о том, что Филипп слышал про «Персей». И что? Рано или поздно все бы все равно узнали, что четыре четвертых обложки и восемь первых разворотов ушли этому твоему, как его…

— LVMH.

— Что?

— Эл-Ви-Эм-Аш — сокращенно от Louis-Vuitton-Moët-Hennessy. Кристина, я не знаю. Может быть, кто-то боялся разоблачения?

— Может быть… Кому еще Филипп говорил об этой подковерной сделке?

— Не знаю, не уверен. Он просто хотел со мной посоветоваться.

— Хорошо, а ты кому-то говорил?

— Я?

— Да, может быть, ты спровоцировал убийцу.

— Я… Я сразу сказал генеральному директору.

— Сразу — это когда?

— В тот же день, Филипп еще был жив. Это было сразу после ланча с тобой и Алисой.