Зимняя коллекция смерти

— Овощ! — сказал Севостьянов Липатову. — Пошли кого-нибудь к прокурору Мальцеву, он все подпишет.

— Как тебе это удается? — пожал плечами симпатичный молодой человек, вдруг действительно почувствовавший себя овощем.

— Потому что я прав, — процитировал знаменитые слова своего бывшего шефа Севостьянов.

На одной из западных пресс-конференций Путина в зал проник отечественный карбонарий, попытавшийся распространить среди иностранных журналистов листовки клеветнического содержания. Путин не только не смутился, но вступил с заблудшей овцой в дискуссию, которая произвела сильнейшее впечатление на журналистов. Один из них подошел затем к президенту России и констатировал очевидный факт: «Вы держались с таким самообладанием». Гарант, который только что признался, что ему после смерти Махатмы Ганди и поговорить-то не с кем, заявил: «Потому что я прав». Развернулся и ушел в историю. Севостьянов тоже ушел в историю, но по-другому. Он копался в обширных книжных стеллажах Алехина.

— А он интересный мужик, — констатировал жандарм. — У него книги Марка Блока и Ле Гоффа в подлиннике.

— Это кто? — спросил Липатов.

— Крупные историки-медиевисты, которые доказали, что человеческое сознание не имеет классового характера. Глубоко на уровне мыслительных стереотипов простецы и аристократы думают одинаково, и если ты владеешь ключом от культурного кода, если ты владеешь смыслами, то можешь управлять без насилия. Ну или почти без насилия… А вот и Умберто Эко, — Липатов снял с полки томик эссе итальянского писателя и историка. — Слыхал про новое средневековье? Телевизор — современная Библия для неграмотных. Так в начале Средневековья папа Григорий Великий называл фрески на библейские сюжеты в храмах. Конечно, нынешние идиоты — по-латыни «неучи» — читать и писать умеют, просто они не владеют смыслами.

— А кто владеет?

— Мы, Тоша, мы владеем.

— Чем только нынче ФСБ не владеет… И все вам мало. Нефть, газ, недвижимость, смыслы. Сюр какой-то! — Липатов ушел давать указания сотруднику, мявшемуся в прихожей, по поводу ордера на обыск. Когда он вернулся, Севостьянов продолжил философствовать.

— Ошибка Маркса в том, что он считал человека рациональным существом. Мы-то знаем, что рациональны только роботы. Человек — это сумма разнокалиберных представлений, привычек, сознания и эмоций. Цельная рационально выверенная и последовательная идеология не нужна — это инструкция по сборке компьютера. А мы имеем дело с людьми, у которых в голове такого понамешано! Один спать не может от того, что черножопые ездят вместе с ним в автобусе. Казалось бы, куча своих проблем — платят мало, квартира — сущий курятник, жена — дура, сын — вор, а его волнует, что чурки чебурек кушают в парке на скамеечке. Разве это рационально? Нет. Вот мы ему и говорим, ты, парень, прав — нечего черножопым марать наши русские скамеечки. Слышите, защитим русскую скамеечку!

А есть другие люди. Им хочется, чтобы все у нас в одночасье стало, как в Швейцарии. Травка аккуратно подстрижена, чиновники честные, сыр вкусный и всякий может нести любую лабуду по телевизору. И если травка хоть на полсантиметра выше, то страна — совок, а президент — тиран. Такому мы скажем: «Вы, уважаемый, совершенно правы. Мы ведь тоже хотим, чтобы было как в Швейцарии. Только вот в стране 50 % населения спокойно спать не могут, пока чурки чебурек кушают на скамеечке. Вы что, серьезно хотите этим быдланам демократию дать? Да вас первых к стенке поставят!» Нет, Тоша, я тебе говорю, современная идеология обязана быть противоречивой. С каждой адресной группой надо общаться на ее языке, предлагая актуальные только для нее смыслы. Надо работать в формате, как сказал бы твой Алехин. Только так тебя полюбит и бабулька-льготница, и Чубайс.

— Зачем тогда нужна идеология, если на самом деле она ничего не выражает? — спросил Липатов.

— Чтобы править без насилия, ну или почти без насилия.

— А править-то зачем?

— Не задавай глупых вопросов.

Вопрос действительно был глупый, особенно учитывая то обстоятельство, что белый «Мазерати» Алехина уже проехал Бородинский мост. За ним следовал огромный черный «Лендкрузер», со стороны казавшийся джипом охраны. Они въехали в тесный двор. «Лендкрузер» замер, а потом повернул в противоположную сторону от подъезда Алехина и прижался к россыпи «ракушек». Кен попрощался с водителем и вышел. Еще в тот момент, когда «Мазерати» перестроился в правый ряд, чтобы свернуть в арку, сотрудник прокуратуры, сидевший в припаркованной на набережной «девятке», сообщил по рации, что объект прибыл. Липатов крикнул Севостьянову, развалившемуся с книжкой на кушетке:

— Уходим, он сейчас будет.

— Зачем уходить — чтобы потом опять возвращаться? Давай поговорим с интересным человеком.

— Ордера же нет. Ты представляешь, какой скандал он сейчас раздует?!