Зимняя корона

Он промолчал. Алиенора же задумчиво разглядывала его. Что за человек из него получится? Ее отношение к нему изменилось. Когда ее дети были младше, она видела в Джеффри угрозу, но теперь, имея уже четырех сыновей, больше не опасалась бастарда, а его пребывание при дворе императрицы позволило Алиеноре взглянуть на побочного сына Генриха со стороны, и она стала оценивать его менее предвзято. Ей по-прежнему казалось, что лучше всего будет сделать из него священника, так как в семье полезно иметь епископа или двух, но при этом хорошо бы не выпускать его из виду.

– Ты любил бабушку?

– Да, госпожа. – Его голос дрогнул. – Она была добра ко мне и многому меня научила.

Алиенора не раз пыталась понять отношение императрицы к внуку. Матильда не смогла посвятить много времени маленькому Генриху, поскольку должна была бороться за корону. Возможно, то потерянное время она компенсировала тем, что баловала вниманием этого мальчика, который был так похож на Генриха и в жилах которого текла родная кровь.

– Что же с тобой делать? – вслух подумала она. – Бабушка когда-нибудь говорила о твоем будущем?

Он опустил взгляд в пол. У него даже ресницы были как у Генриха – короткие и будто припорошенные золотой пылью.

– Она говорила, что это определит мой отец, когда придет время, и что до того момента я должен как можно лучше учиться, чтобы быть готовым к любому его выбору.

– Ну что же, тогда поедешь в Англию, будешь жить при моем дворе, – сказала она, приняв решение, пока произносила эти слова. – А на Рождество отвезу тебя к твоему отцу в Аржантан, если он успеет закончить свои дела к началу празднеств и приедет туда, – добавила она с немалой долей сарказма в голосе.

– Да, госпожа. – Юноша задышал ровнее.

Королева кивнула на ларец с фигурами:

– Может, ты сыграешь со мной в память о твоей бабушке? Думаю, она бы не возражала.

Джеффри опять сглотнул, поклонился ей и, сходив за доской, установил ее на скамье между ними. Его движения были такими естественными, что не могло быть сомнений в том, что он делал это уже много раз. Юноша достал и расставил на позиции фигуры. И опять Алиенора подивилась, как сильно Джеффри похож на отца – не только чертами лица и фигурой, но и жестами, а вот отцовская нетерпеливость в нем отсутствовала напрочь.

Партию она выиграла, но для этого ей пришлось сосредоточиться, и было несколько моментов, когда Джеффри чуть не перехитрил ее. Его хорошо учили игре, и соображал он быстро, однако был неуверен в себе, а если в критической ситуации оказывался перед выбором, то колебался и принимал неверное решение. После чего приходил в ярость, и тогда вновь Алиенора узнавала в сыне отца.

– Ты должен доверять себе, – посоветовала она, когда он складывал фигуры на место. – Не показывай противнику своего смятения и не торопись. А так у тебя не получилось довести до конца хорошо начатые атаки.

– Да, госпожа.

Она видела, что Джеффри раздосадован и, подобно всем подросткам, неохотно выслушивает внушение. Тем не менее слова ее он, очевидно, не пропустил мимо ушей и запомнил, чтобы потом обдумать.

– Ступай, – отпустила его Алиенора. – Шахматные фигуры и доска будут твоими. Завтра я велю, чтобы об этом составили грамоту, и тогда ты сможешь забрать их себе и делать с ними что захочешь.

Он искренне поблагодарил ее и ушел.

Алиенора посидела еще, допивая вино. Встреча оказалась интересной. Она знала, что у этого мальчишки есть еще качества, которые не смогла пока разглядеть. Ей хотелось понять его, но сближаться с ним или паче чаяния привязываться к нему она, конечно, не собиралась. Надо будет не упускать его из виду – что-что, а честолюбие Алиенора чует издалека.

Глава 33

Аржантан, Рождество 1167 года

Генрих ветром ворвался в жилые покои королевы в большом донжоне Аржантана и замер на полпути, когда его взгляд упал на карапуза, неуверенно ковыляющего ему навстречу.

– Иоанн? – Король присел на корточки и раскрыл объятия. Малыш с комичной серьезностью уставился на незнакомого мужчину, а потом доверчиво потянулся к нему. Генрих подхватил его маленькое тельце и стал вертеть в разные стороны, рассматривать с головы до пяток. – Ну что за славный человечек! – приговаривал он.

На лице Генриха был написан такой искренний восторг, что Алиенора едва не прониклась к нему былой нежностью. В Аржантан она приехала с тяжелым сердцем, снедаемая горечью и разочарованием. Ей было неприятно даже смотреть в сторону мужа. После похорон его матери Алиенора писала ему и получила в ответ несколько коротких строк, которые ничего не говорили о его настроении и душевном состоянии. Суть послания сводилась к тому, что Генрих чрезвычайно занят и не успевает ни проводить мать в последний путь, ни приветствовать младшего сына, делающего по жизни первые шаги.

– Жаль, что ты не нашел времени приехать к нам раньше, – сказала Алиенора. – Ты не застал своего последнего ребенка… вернее, своего последнего законного ребенка в младенческой люльке.

Иоанн поковылял прочь от отца. С целеустремленным видом он направил свои шажки к матери. Лицо Генриха напряглось.