Зимняя корона

Не то чтобы Генрих часто заглядывал к ней в опочивальню. Алиенора оставалась в Англии, когда супруг уплыл в Нормандию, а в Руан приехала совсем недавно, к пасхальным торжествам. Также она была занята приготовлениями к свадьбе старшей дочери. В начале года Англию посетили германские послы с различными предложениями. Сложные переговоры еще не завершились, и Алиенора пока не говорила с дочерью о предстоящем событии, но она знала: Матильда, будучи чутким и сообразительным ребенком, наверняка уже о чем-то догадывается.

– Возможно, это будет еще одна девочка, – сказала императрица, – и тогда она станет для тебя утешением, когда старшая уедет. – Она кивнула на свою тезку, которая плела красно-синюю косичку на маленьком ткацком станке и рассказывала трехлетней сестренке сказку.

– Не знаю, хочу ли я этого, – ответила Алиенора. – Вырастить еще одну дочь и смотреть, как она бьется крыльями в запертое окно.

Императрица кивнула, но ее глаза, запавшие от старости и слабого здоровья, смотрели строго и непримиримо, напоминая Алиеноре о том, что критиковать Генриха в ее присутствии не следует. Это дозволено матери, но не жене. Однако императрица сочувственно относилась к рассуждениям о доле женщины в этом несправедливом мире. И Алиенора продолжила:

– Только женщина может родить сыновей. Мужчина испускает семя, но это женщина превращает семя в плоть, это женщина рискует жизнью при родах. Это женщина растит ребенка, пока он не повзрослеет настолько, чтобы покинуть детскую. Это у женщины больше сил и терпения, потому что иначе ей не выжить.

– Правда, – согласно кивнула ее свекровь, на этот раз без настороженности. Она продолжала наблюдать за внучками. – Я уехала из Германии в Англию, когда мне было восемь лет от роду, чтобы стать невестой мужчины, которого раньше не встречала. Я вышла за него замуж в двенадцать лет и к этому времени уже свободно говорила по-немецки и усвоила все обычаи и правила германского двора. Узнала я и своего мужа. Матильда пойдет тем же путем.

Душу Алиеноры пронзила боль скорой разлуки.

– Я подготовлю ее как можно лучше. Матильду станут учить немецкому. Она уже кое-что может сказать на этом языке. У нее будет великолепное приданое, и ее будут окружать люди, которых дочь знает и любит.

Алиеноре пришлось сделать паузу из-за щемящей боли. Все это практическая сторона дела, да, с этим она справится, но вот заменить старшую дочь ей никто не сможет, и она будет отчаянно скучать по Матильде. И еще Алиенору тревожила огромная разница в возрасте жениха и невесты: их разделяло почти тридцать лет. В том, что Матильда не испугается и не будет уклоняться от исполнения долга, Алиенора не сомневалась, но сердце ее болело при мысли о том, сколь тяжкое бремя падет на хрупкие плечи девочки.

– Мне было очень страшно покидать родные края и семью, – заметила императрица, будто читая ее мысли, – но я знала свой долг. Я не плакала, прощаясь с родителями, потому что не хотела позорить ни себя, ни их, и они тоже не плакали. Мать я больше никогда не видела. Супруг мой был добр, и я привязалась к нему. В конце концов полюбила свою жизнь в Германии. – Ее лицо посуровело от былой боли. – Будь у меня выбор, я бы не вернулась и не вышла бы замуж за Жоффруа Анжуйского, несмотря на то что от этого брака родился Генрих и еще два сына, упокой Господи их души. – Она перекрестилась и сжала рубиновое распятие, висящее у нее на шее. – Они мало что успели сделать, и я скорблю об их безвременном уходе, зато Генрих совершил все то, на что я рассчитывала, и породил наследников, которые приумножат его славу. Будущее – вот о чем мы должны думать.

Алиенора пробормотала в знак согласия несколько слов. Каковы бы ни были их с мужем разногласия, Генрих проявил себя целеустремленным и неординарным человеком, а их потомки покорят весь мир. Императрица никогда раньше не рассказывала ей о своем детстве. По тому, как старая дама уставилась на старшую внучку, Алиенора догадывалась, что она видит в девочке себя и невольно возвращается мыслями в прошлое. Действительно, Матильда во многом походила на бабку: волевым характером, умом, твердыми представлениями о том, что правильно и что плохо. Но при этом она живая и гибкая, а разница в годах у нее с будущим супругом гораздо больше, чем была у императрицы и ее мужа.

Императрица смотрела на рубиновый крест:

– Сколько лет с тех пор утекло! Впереди их у меня совсем мало. Оглядываясь назад, я сожалею о многом из того, что было сделано, но каковы бы ни были мои ошибки, они принесли мне сына и внуков. Если бы я осталась в Германии после смерти императора, то никогда бы не родила Генриха и не увидела бы, как он стал великим королем.

– Вы правы, госпожа, – согласилась Алиенора и опустила глаза, встретив проницательный взгляд императрицы.

– Надеюсь, мой сын может рассчитывать на твою преданность и поддержку.

– Всегда, госпожа, – произнесла Алиенора. – В той же мере, в какой я могу рассчитывать на него.