«Зимний путь» Шуберта: анатомия одержимости

Manche Trän’ aus meinen Augen
Много слез из глаз моих
Ist gefallen in den Schnee;
Упало в снег,
Seine kalten Flocken saugen
Его холодные хлопья впитали
Durstig ein das heiße Weh.
Жадно горячую скорбь.

Wenn die Gräser sprossen wollen,
Когда хочет пропасти трава
Weht daher ein lauer Wind,
И веёт тёплый ветер
Und das Eis zerspringt in Schollen,
Лёд раскалывается на куски
Und der weiche Schnee zerrinnt.
И мягкий снег стаивает.

Schnee, du weißt von meinem Sehnen:
Снег, ты знаешь мою тоску,
Sag’, wohin doch geht dein Lauf?
Скажи, куда ведёт твоя стезя?
Folge nach nur meinen Tränen,
Последуй за моими слезами,
Nimmt dich bald das Bächlein auf.
И скоро поток поглотит тебя.

Wirst mit ihm die Stadt durchziehen,
Ты пробежишь через город вместе с ним,
Muntre Straßen ein und aus:
По оживлённым улицам и прочь,
Fühlst du meine Tränen glühen,
И где ты по чувствуешь, что мои слёзы пытают,
Da ist meiner Liebsten Haus.
Там моей любимой дом.

Много слез в тоске глубокой
Я из глаз на снег ронял.
Муки страсти одинокой
Жадно он в себя вбирал.

Ветер теплом повеет,
И весна за ним придёт.
Треснет лёд и посинеет,
Таять снег в полях начнёт.

Не страшны теперь морозы!
Снег, куда ж ты потечешь?
Путь мои укажут слёзы,
С ними ты ручей найдёшь.

Будешь в городе ты стоком
Мимо улиц протекать,
Если ж слёзы вспыхнут жаром,
Знай, то здесь её искать.

«Поток» подхватывает мелодию «Липы» там, где заканчивается эта песня:

Музыкальная фраза последней строфы (возникает после второй строфы, вводя ночную тему) повторяется в «Липе» двенадцать раз и в конце, уже слегка поднадоевшая, несколько заезженная, слишком резвая, как будто скиталец высмеивает сентиментальный призыв липы, – преображается, растягивается в резковатые первые такты следующей песни. Сама фигура, при этом, предмет оживленных споров.

Присутствие на концерте камерной музыки может быть довольно затруднительным для неподготовленного слушателя. Чаще всего исполнитель – часть компактной группы слушателей в хорошо освещённом зале, где тексты можно легко читать и понимать благодаря переводу. Если певец или певица хотят выразить свои эмоции, публика это сразу же заметит. Иногда говорят, что великий певец поет так, что вам, сидящему в зале, кажется, что он поёт только для вас. Где-нибудь в лондонском Уигмор-холле, например, так часто и случается: обращение к каждому отдельному слушателю, так же, как и к залу в целом – важная часть эстетического взаимодействия.

Нам, певцам, удивительно, что важность такого контакта не осознают музыканты-инструменталисты, особенно сольные пианисты, – исполнители, которые не смотрят на аудиторию и не слишком хорошо знакомы с певцами. Часто меня спрашивают: «Неужели вы узнаете людей в зале?» Конечно, узнаю, и психологическое состояние, в которое возникает в момент узнавания («Ага, там мама»), и одновременное пребывание «в образе», трудно контролировать. Оно должно поддаваться последовательному узнаванию-распознаванию. Особенно важно помнить, что, если вы известный исполнитель и пришли на концерт в Уигмор-холл, после концерта вам следует подойти к коллеге выразить восхищение или хотя бы вступить в беседу и, если надо – притвориться. Это часть этикета, потому что, если вы не подойдете (или не передадите, по крайней мере, записки), всякий мало-мальски похожий на человека певец будет уверен, что его исполнение вам внушило отвращение.