Златокожая девушка и другие рассказы

Спустившись по лестнице, Перрин отодвинул непослушными пальцами засов и распахнул дверь. Ветер, насыщенный испарениями Морнилам-Вара, зашумел в ушах. Наступил отлив – скала Айзеля выросла над морем, как каменное седло. Перрин осторожно прошелся по краю скалы. Сине-зеленая Магда вынырнула в разрыв облачной пелены, ее свет проник под воду. Рискнув наклониться над обрывом, Перрин посмотрел вниз, мимо теней, выступов и гротов, в глубокий сумрак… Там что-то двигалось; Перрин старался разглядеть – что? Его ступня соскользнула, он едва не упал.

Перрин вернулся в здание маяка и три часа безутешно работал, пытаясь починить радиофон. В конце концов он решил, что вышел из строя какой-то незаменимый компонент.

Он открыл коробку с консервированным завтраком, подтащил стул к окну и сел, глядя в океанские дали. До прибытия сменщиков оставалось одиннадцать недель. А на скале Айзеля он чувствовал себя одиноко даже в обществе Сегильо.

Сине-зеленая Магда заходила. Навстречу солнцу небо затягивала дымка сернистого оттенка. На несколько минут закат превратил небо в печальную, величественную картину фиолетовых мазков на желтовато-зеленом фоне. Перрин включил люминифер – начался еженощный круговорот двух лучей, красного и белого. Перрин встал у окна.

Начинался прилив, волны глухо ударялись в скалу, осыпая брызгами каменный уступ. Над западным горизонтом всплывала луна – Иста, Биста, Лиада, Миада или Пойдель? Местный уроженец определил бы с первого взгляда. А теперь они все поднимались по небу одна за другой – пять сфер, голубых, как старый лед.

«Лучше ни во что не верить…» Что имел в виду Сегильо? Перрин пытался вспомнить подробности разговора. Сегильо сказал: «Не так уж часто – по сути дела, очень редко – пять лун появляются вместе. Когда это происходит, прилив становится необычно высоким». Поколебавшись и взглянув на уступ скалы, Сегильо прибавил: «Когда пять лун восходят вместе, лучше ни во что не верить».

Перрин покосился на него, недоуменно наморщив лоб. Сегильо, человек опытный и пожилой, помнил всевозможные легенды и небылицы – время от времени он о них рассказывал. Перрин никогда не мог предсказать, чего следовало ожидать от Сегильо; напарник отличался качеством, незаменимым в хранителе маяка – немногословностью. Сегильо любил проводить время, занимаясь починкой передатчика, а неуклюжие руки Перрина разрушили это устройство. «На маяке очень пригодился бы один из новых радиофонов, – думал Перрин, – с автономным блоком питания, пультом управления, новым органическим экраном, мягким и эластичным, как огромный глаз…»

Неожиданный шквал дождя заслонил половину неба; пять лун словно мчались навстречу гряде грозовых туч. Прибой подбирался все выше к краю уступа, волны переливались через серую каменную массу. Перрин с любопытством разглядывал предмет, выброшенный волной на уступ – что это могло быть? Размерами и формой предмет напоминал радиофон. Разумеется, этого просто не могло быть – и, тем не менее, как чудесно было бы, если бы море сделало ему такой подарок… Перрин прищурился, напрягая зрение. Да, несомненно, молочно-белое пятно было экраном, а черные кругляшки под ним – ручками настройки. Перрин вскочил, бегом спустился по лестнице, выбежал на скалу, к самому краю уступа… Какая нелепость! Разве мог радиофон появиться именно тогда, когда он хотел его получить – так, словно судьба ответила на его молитвы? Конечно, в штормовую погоду с одной из барж могла свалиться за борт часть плохо закрепленного груза…

И действительно! Судя по всему, высокий прибой вынес на уступ устройство, закрепленное болтами на поддоне из манасковых досок.

Все еще неспособный поверить своему везению, Перрин присел на корточки рядом с серым металлическим ящиком. Новенький радиофон, с иголочки! Главный переключатель все еще был защищен красными пломбами.

Ящик оказался слишком тяжелым – Перрин не смог его поднять. Он сорвал пломбы и включил питание – с таким прибором он умел обращаться. Засветился яркий экран.

Перрин настроился на волну Комиссии. На экране появилось изображение кабинета в управлении – на вызов ответил не безразличный клерк, а суперинтендант Рэймонд Флинт собственной персоной. Ничто не могло быть лучше!

«Суперинтендант! – воскликнул Перрин. – С вами говорит Гарольд Перрин, хранитель маяка на скале Айзеля».

«Ах да! – суперинтендант Флинт узнал его. – Как поживаете, Перрин? Что-нибудь произошло?»

«Мой напарник, Энди Сегильо, исчез – просто исчез, испарился. Я остался один».

Суперинтендант Флинт был очевидно потрясен: «Исчез? Что с ним случилось? Упал в море?»

«Не знаю. Просто пропал – вчера ночью…»

«Вам следовало сразу со мной связаться, – укоризненно произнес Флинт. – Я мог бы выслать вертолет – спасатели нашли бы его!»

«Я пытался вызвать Комиссию, – оправдывался Перрин. – Но старый передатчик, установленный на маяке, не работает. Перегорел… Я уже думал, что никому не смогу ничего сообщить».

Суперинтендант Флинт слегка удивился – он поднял брови: «Каким же образом вы смогли со мной связаться?»