Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии

Сознавая могущество своего препарата, Марсель ненавязчиво акцентировал важность дозы и способ её применения. Он особенно настаивал на том, что вводить её в организм вместе с пищей нельзя. Теперь мне ясно, почему. Попадание внутрь, скорее всего, повлечёт за собой смерть намеченной жертвы. Нужный результат будет достигнут, если порошок нанести на кожу или открытую рану, а ещё лучше распылить в лицо, чтобы жертва его невольно вдохнула. Это и погрузит её в состояние мнимой смерти.

Особо важен был один момент. У отравленных тетродотоксином критическая точка между жизнью и смертью наступает обычно через шесть часов. Если жертва за это время не умрёт, она может надеяться на полное выздоровление. Значит, существует теоретическая вероятность поспешных похорон мнимого мертвеца, который оживёт уже в гробу.

Эти размышления привели к очень важным заключениям. Вот вам ключевое доказательство существования зомби – народная медицина располагает веществами, создающими иллюзию смерти. Странные симптомы, описанные Нарциссом, так похожие на последствия отравления тетродотоксином, ясно указывают, что и он был обработан этим веществом. Не доказывая сам факт зомбирования, это обстоятельство существенно подкрепляет его историю. И ещё один особенно упрямый факт – Нарцисс не терял сознания, оставаясь в парализованном виде безмолвным свидетелем собственных похорон.

Подытожив результаты, я связался с Натаном Клайном и, согласно его инструкции, переслал образец вещества Леону Ройзину[121], профессору Института психиатрических исследований штата Нью-Йорк. Дальше всё шло как по нотам. Прежде чем приступить к серии дорогостоящих опытов, Ройзин проверил воздействие порошка на лабораторных животных. Во избежание кривотолков, я не сообщил Ройзину ни состав препарата, ни цели, для которой он изготовлен. Его просили только приготовить эмульсию и смазать ею подопытных. Ответ пришёл через неделю. Он не тратил времени даром и был готов к личной встрече.

Двери лифта распахнулись в холле, пропахшем химикалиями. Сделав несколько шагов по коридору, я залюбовался большими фото обезьян под воздействием различных наркотиков. Кому как, но для меня зрелище было страшнее того, что мне довелось повидать в гостях у гаитянских колдунов.

Ройзин работал в тесноте. Белый халат делал его похожим на карлика. Разговор сразу принял научный характер.

– Ваш образец представляет собой сильную психотропную субстанцию. Нечто весьма необычное. Вам известен её состав?

Я покачал головой. Водить учёного за нос было неудобно, но мне хотелось выяснить, что удалось выяснить ему, а объяснения будут потом.

Ройзин вынул из папки фотоснимки двух крыс. Обе с виду были дохлые.

– Мы им выбрили область хребта и нанесли туда толстый слой эмульсии с добавлением вашего порошка. Через четверть часа активность грызунов резко снизилась, а через сорок минут они реагировали только на внешние раздражители. Вскоре они перестали двигаться совсем и провели дальнейшие шесть часов в одном неподвижном положении. Дыхание было слабым. Пульс прощупывался, остались нетронутыми слух и зрение. На седьмом часу эксперимента движения прекратились полностью. Обе крысы впали в кому, но мы ещё регистрировали их сердцебиение на электрокардиограмме и улавливали мозговые волны. В таком состоянии подопытные оставались около суток.

– То есть, они были живы?

– Да. Но совершенно беспомощны. И это ещё не всё. Большинство транквилизаторов не являются обезболивающими. А этот является. Посмотрите на второе фото.

Я поморщился, но взглянул.

– Крыса ничего не чувствует, когда мы ей вонзаем в хвост иголку. Значит, не знаю, что вы нам подсунули, но оно вызывает анестезию. И действует очень быстро, причём не поражает сердце, даже при своей ядовитости.

– А какие ещё перемены в поведении были замечены?

– По крайней мере, одна. В самом начале эксперимента, пока они ещё могли двигаться, крысы прижимались одна к другой, словно согревая друг друга, и лапки у них в самом деле были холодные.

– А сколько порошка досталось каждому зверьку?

– Порядка пяти миллиграммов на сто граммов веса. Но я хотел показать вам кое-что ещё.

Ройзин стал набирать чей-то номер. Используя паузу, я подсчитал массу порошка в человеческом эквиваленте. Ройзин истратил три с половиной грамма предоставленного мною сырья.

– Киномеханик уже в студии, – доложил мне профессор. – После опыта над крысами я решил записать то, что случилось с обезьянами.

Жестом он пригласил меня покинуть кабинет.

– Не доводилось работать с макаками? – поинтересовался он по дороге к лифту.

– Пока нет.

– Тогда вам крупно повезло. Но перед просмотром вам не помешает увидеть, что это такое.