Змеи и виртуозы

Руки ложатся на мои бедра, позволяя струящейся ткани скрыть часть тела, и я судорожно хватаю воздух, взволнованная, что он видит меня днем.

– Действительно очень жаль, что ты оказалась змеей, – шепчет он мне на ухо, тянет и прижимает к себе.

И я чувствую это.

Горячие волны гнева его ощутимы, но эрекция, которую я отчетливо чувствую, подсказывает, что не только месть привела его в мой дом.

Меня переполняют эмоции, которые я не могу себе объяснить, поднимаю глаза и смотрю на него в зеркало.

– Зачем ты пришел, Эйден? Что ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты страдала, – шепчет он мне в волосы, ладонь скользит по моему животу, большой палец касается груди снизу, затем поднимается и ложится на сосок. Но на этом он не останавливается, и его рука вскоре сжимает мое горло.

– Я хочу, чтобы ты страдала, Райли. Я должен это сделать. Я не уеду из этой дыры, пока не добьюсь своего.

– Мне жаль, – говорю я, задыхаясь, на глаза наворачиваются слезы. Опускаю веки и понимаю, что ужас выкручивает мне кости до боли. – Я не хотела…

– Желания не важны, когда рушится жизнь. Оставь себе сочувствия, ангел. Уже поздно, в них нет необходимости.

Внезапно снизу раздается звонок в дверь – мое спасение, если судить по хищному взгляду Эйдена.

Пальцы его на несколько секунд сильнее сдавливают шею, довольно сильно, не давая вдохнуть.

– Бог мой, как тебе идет страх.

Звонок повторяется, он слушает его с раздувшимися ноздрями. Отпускает меня, резко оттолкнув, а сам отступает и складывает руки на груди.

Я лишь на секунду бросаю на него взгляд в зеркало, обращаю внимание на грубую щетину на подбородке идеальной формы и на завитки каштановых волос над ушами, затем поворачиваюсь и быстро завязываю халат.

– Кого-то ждешь? – спрашивает он, прислонившись к деревянному основанию кровати.

Я обхватываю себя руками и лихорадочно прикидываю, что стоит рассказать ему о своей жизни здесь. Стоящий передо мной Эйден явно не в себе и совсем не похож на кумира, под песни которого я засыпала в наушниках.

Или здравомыслие – это просто цена за жизнь?

Скорее всего, не стоит ничего говорить, ему наверняка все обо мне известно, если он даже смог пробраться в тщательно запертый дом.

«Три года. Три года я постоянно думал о тебе».

По спине пробегает озноб, словно ледоруб скребет по позвонкам.

На его губах появляется злобная улыбка, он поднимает руку и проводит большим пальцем по нижней губе. Я же задерживаю взгляд на татуировке Горгоны на руке, она смотрит на меня так же недобро.

Интересно, он хочет превратить меня в камень?

– Иди, открой ему, красотка.

Я вздрагиваю, и улыбка его становится шире, он явно доволен тем, что вновь меня шокировал.

– Откуда ты знаешь, что это он?

– Я знаю о тебе все. Я все выяснил. – Голова склоняется набок, глаза вспыхивают злобно и весело одновременно. – Итак, ты сама скажешь своему другу, что не можешь пойти на художественную выставку, или это сделать мне?

Глава 25 Эйден

Вижу, как сильно нервничает Райли, и от этого член твердеет.

Все, я сказал это.

Признал, что чудовище существует, возможно, я смогу обрести над ним власть. Нет смысла превращать жизнь Райли в ад, если существует шанс, что это будет ей в кайф. Мой член очень, очень, очень этого хочет.

Она будет кончать снова и снова, выкрикивая мое имя.

Я провожу рукой по щеке, глядя, как она направляется к дверям спальни, тонкая ткань струится, обрисовывая ягодицы. Свожу ноги, беру себя в руки буквально за пару секунд и уже слышу звук открывшейся входной двери внизу, когда неслышно выхожу из комнаты.

Пальцы Райли, сжимающие край двери, белеют, когда она краем глаза замечает, что я спустился следом за ней. Она расправляет плечи, но это единственное движение, она не делает попытки познакомить меня с другом.

– …полагал, что ты придешь пораньше, подскажешь, может, какие-то экспонаты лучше перевесить.

Я узнаю голос из автоответчика, и это вызывает раздражение, оно обжигает кожу, и приходится приложить всю силу воли, чтобы не захлопнуть одним ударом дверь, а потом заявить о своих правах.

Вместо этого я крадусь и встаю за дверью, подперев ее плечом, и надавливаю всем весом.

Она сжимает губы и удерживает ее, давая своим видом понять, что мое присутствие здесь неимоверно ее злит.

– Мне очень жаль, Калеб, но у меня просто нет желания выходить из дома.

Мое удовлетворение от объяснений раздувается, как воздушный шар.

– Ты каждый раз хочешь остаться дома, – вздыхает Калеб, и во мне вспыхивает возмущение – почему он говорит так, будто хорошо ее знает. И еще я улавливаю намек на интимность отношений. Вероятно, я был слишком занят наблюдением за ней и не уделил должного внимания тем, кто рядом. – А потом соглашаешься и прекрасно проводишь время.

Стискиваю зубы и подаюсь вперед всего на дюйм, движимый потребностью обладать ею. Провожу пальцем по кружевной отделке халата, потом вниз, где нахожу кусок открытого тела.

Она дергается и резко втягивает воздух. Старается отодвинуться, но я тянусь и опять касаюсь ее.

Она знает, что не сможет далеко отодвинуться, ведь тогда выдаст, что я рядом.