Змеи и виртуозы

Каким-то образом мне удается обойти озеро и остаться невредимой; освещая себе путь фонариком, я следую по его следам, тут проходил он, видимо, всякий раз, когда направлялся к моему дому.

Я добираюсь до входной двери, пальцы красные и воспаленные от холода, стучу и ощущаю, как руку пронзает боль.

Пытаюсь согреть ладони паром, покачиваюсь с пятки на мысок и жду, когда он откроет. Кажется, это длится бесконечно долго, я даже схожу с крыльца и смотрю в окно второго этажа и вижу, что свет погас, пока я шла сюда.

В голове носится, отскакивая рикошетом от черепа, мысль, причиняя беспокойство, вызывая ломоту над бровями. Стучу еще раз и опять слушаю тишину. На глаза наворачиваются слезы, и я быстро смахиваю их, опасаясь, что от холода они замерзнут прямо на лице.

К тому же я уже от них устала.

Всхлипываю и вытираю нос рукавом, переминаюсь с ноги на ногу, готовая уйти, и чувствую, как они деревенеют. Подхожу к ступеням – и тут дверь распахивается, я поворачиваюсь так резко, что теряю равновесие. Нога соскальзывает по краю ступеньки, я ударяюсь спиной прямо о край той, что выше.

Из легких будто выкачали воздух, несколько секунд я лежу неподвижно, глядя в ночное небо, охваченная паникой, что получила серьезную травму и больше никогда не смогу подняться.

– Черт возьми, – слышится над головой голос Эйдена, торопливые шаги сотрясают крыльцо, каждый эхом отдается в спине.

– Ах, – выдыхаю я, не в силах сделать ничего больше. Хочется закрыть глаза, боль усиливается, когда надо мной появляется его красивое лицо. Но веки мои неподвижны. Тело неподвижно, хотя я изо всех сил стараюсь пошевелиться.

Меня захлестывает следующая волна паники, словно открыли шлюзы. В долю секунды я переношусь в прошлое, в трейлер мамы, лежу на полу, истекая кровью, и больше всего на свете мне хочется просто иметь возможность встать.

Будь у меня шанс заставить ноги повиноваться, я смогла бы уйти.

Или сопротивляться.

Не безвольно сдаться.

Но у меня не получилось.

Причина в том, что я всегда была слабой и никчемной.

Слышу, как из моего рта вырываются рыдания, чувствую ладонь Эйдена, прижатую к губам. Кроме этого, я не чувствую ничего.

Прикосновения дают мне уверенность, сосредотачиваюсь на дыхании, не сводя с него заплаканных глаз. Он меня ненавидит, но все же благодаря ему я выныриваю из воспоминаний.

Может, в моем случае это не поможет, но сейчас я не желаю об этом думать.

– Ты ушиблась? – Я пытаюсь покачать головой, но, кажется, у меня не получается. Он оглядывает меня и хмурится. – Черт, Райли, что ты вообще здесь делаешь? Ты так легко одета.

Мне удается оторвать язык от неба и оттолкнуть его руку.

– Ты сегодня не появлялся.

– Что? – Он растерянно моргает.

– Ты се-сегодня не п-появлялся. – Говорить мне тяжело, от холода я почти не чувствую губ. – И я п-пришла сама.

Он долго молчит, и я откашливаюсь только для того, чтобы переключить внимание. Сердце мое разбито, куски разбросаны по земле, унижение обвивает горло, сжимает, и мне становится трудно дышать.

– Ангел, – наконец произносит Эйден и проводит большим пальцем под моим глазом. – Ты ждала меня?

– Это глупо, я понимаю, – хрипло отвечаю я и смотрю, как он качает головой, губы сжимаются в тонкую линию, не пропускающую ни звука. Глаза его, однако, блестят и становятся похожи на пирит.

Я чувствую себя вялой, как переваренная лапша. Эйден осторожно склоняется и берет меня на руки. Стоит ему поднять меня, как нижнюю половину тела пронзает острая боль.

Он замирает, и только так я понимаю, что, видимо, издала какой-то звук, может, боль отразилась на лице.

– Черт побери, – хрипло бормочет он, и я вижу, как дергается кадык, когда он глотает. – Где болит?

Я не отвечаю, потрясенная испытываемыми ощущениями. В нем присутствует скрываемый гнев, хотя он и обращается со мной так, будто я стеклянная.

Из его горла вырывается глухой звук, он делает шаг и поднимается по ступенькам, прижимая меня к себе так крепко, что даже приходится немного надавить локтем, чтобы отстраниться.

Войдя в холл, он ударом ноги захлопывает дверь, и тепло дома мгновенно окутывает меня, возвращая чувствительность пальцам.

Верчу головой и рассматриваю следующее помещение: обои в цветочек, шкура медведя у камина. Как и у меня, вся мебель из сосны, коричневый замшевый диван, на который он меня и укладывает.

– Не двигайся, – велит он, и я подчиняюсь еще и потому, что на это у меня нет сил.

Исходящий от огня жар ласкает кожу, перекатываюсь, чтобы подставить ему ноющую спину. Стон невольно срывается с губ, но вскоре я начинаю ощущать, как тепло успокаивает боль. Утыкаюсь лицом в одну из диванных подушек с изображением оленя, чтобы заглушить любой звук, что попытается вырваться из меня.

– Райли.

Голос Эйдена разрезает пласты воздуха совсем рядом. Поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня сверху вниз, в одной руке бутылка воды, другая согнута за спиной, будто он что-то прячет.

– Да, доктор?

– Выпей это. – На его ладони две маленькие розовые таблетки. – Это антигистаминный препарат.

– От аллергии?