Змеи в ее голове

Это мужчина пятидесяти четырех лет. Не станем искать оттенки, чтобы описать его: он толстячок. У него залысины, карие глаза, довольно низкий голос и способные очень быстро бегать маленькие ноги. Думать, что у этого полноватого мужчины дряблый живот, было бы большим заблуждением. С десяток лет он был полицейским, к тому же превосходным кадром. Это не входило в его прямые обязанности, однако он постоянно получал максимальное количество очков за упражнения по стрельбе и считался лучшим стрелком.

Развод погрузил его в жестокую депрессию. К этому добавился алкоголь, ему пришлось покинуть полицию, и, пока дело не приняло дурной оборот, он резко порвал со всеми приятелями и заперся дома. Он часто думал о самоубийстве. Именно профессия спасла его от распада. Ему дали задание — почти случайно, — и возможность снова работать повлияла на него благотворно. Он выполнил работу с такой тщательностью и эффективностью, что был удивлен, когда к нему больше не обратились. Затем однажды он заметил слежку. Кто-то размышлял о возможности завербовать его и хотел знать, кто он такой на самом деле. Он подчинил свою жизнь строжайшей дисциплине и проявил себя человеком, которому можно доверять.

И в конце концов он снова понадобился. Сперва для простых заданий, потом для все более и более сложных. До последней придумки Бюиссона, состоявшей в предложении не только реализации, но и гарантийного обслуживания. Это и сделало его состояние. Он соглашается не больше чем на три контракта в год и даже более склонен к двум.

Да, профессия вправила ему мозги и помогла найти выход — теперь это уравновешенный и счастливый человек.

Никаких очков — он обладает исключительно хорошим зрением. Носит неприметные строгие костюмы, отчего похож на специалиста по уборке промышленных помещений. Это профессия, указанная во всех его документах и налоговой декларации.

Он путешествует с небольшой сумкой, в которой находится белье, с несессером и портфелем-дипломатом. Если все идет хорошо, его задание не должно длиться больше одного дня. В худшем случае двух.

А Бюиссон расчетлив и предусмотрителен, он редко ошибается.

Заметив первый дорожный указатель «Бри-Конт-Робер», он наконец выключает радио, но вместо того, чтобы продолжать путь до Мелёна, сворачивает направо и долго катит по заляпанной белыми пятнами пустынной дороге. Эти струйки цемента избавляют его от необходимости заглядывать в карту: он уверен, что едет правильно.

И не ошибается. Через восемь километров он тормозит на заводской парковке, где стоят машины рабочих и служащих — около трех десятков. Он внимательно осматривает зарешеченные железные ворота, дающие доступ к установкам. Это примитивная система промышленных висячих замков — не составит труда их вскрыть, а после использования аккуратно запереть. Затем его взгляд блуждает по большим асфальтовым и бетонным бункерам. Тело придется взвалить на плечо, чтобы затем сбросить в резервуар, но подобных трудностей Бюиссон не боится — и не такое носил. Он определяет расположение прожекторов, которые ночью обшаривают всю зону целиком. Два коротких расстояния придется пробежать на свету, а в остальном ему, похоже, не придется встретить слишком много препятствий — во всяком случае, ничего непреодолимого.

После этого он снова держит путь на Мелён.

Начиная с этого момента — полная тишина, он сосредоточен на дороге и на своем задании.

* * *

Делать нечего, выбора нет. Этот вход виделся Матильде единственной возможностью перехватить инспектора. Так что назавтра в девятнадцать часов она припарковалась поблизости и принялась ждать, когда сумерки будут благоприятствовать ее размещению на позиции. Она нервно крутила в кармане браунинг и, чтобы скоротать время, силилась вспомнить задание, для которого он был выдан ей отделом снабжения. Ей не удавалось. Так во всех профессиях: долгий опыт способствует некоторой путанице, успокоила она себя. Она все еще размышляла, когда внезапно появился инспектор. Широким небрежным шагом он беспечно шел по тротуару. Матильду так разъярило, что он пришел раньше времени и нарушил все ее планы, что она едва сдержалась, чтобы не выскочить и не всадить ему в брюхо две пули. Она его ненавидела. Какого черта он возвращается домой в этот час? Только у чиновника может быть такое расписание! Снова промашка! Она молотит кулаком по рулю, делает глубокий вдох.

Может, он снова выйдет? Как знать…

Если он появится и рванет в метро, она останется с носом, но ничего не поделаешь — работа есть работа. Ей, как киноактеру, приходится подолгу ждать.

И все же Матильда решила запастись терпением. Она дала себе час, после чего отправится домой. Куки она укутала одеялом и оставила на террасе — не может быть и речи, чтобы он взял манеру писать на пол в кухне. Это размышление вернуло ее к визиту Анри. Не так уж много ему надо было проверять. Стоило ли ради этого ехать из Тулузы?

Значит, прежде всего он приехал повидать ее.