Змея

– Да, – отвечаю я, не понимая, кто такие эти Капюшоны, если наводят такой страх.

– Ты колдунья.

– Нет, – говорю я, хотя не знаю, правилен ли такой ответ.

– Ты должна обладать волшебством, чтобы забрести на нашу землю, – утверждает самый младший. – Приношения демонам тени давно оберегают нас от вторжения, однако ты тут как тут.

Демоны тени? Приношения? Что-то мне все это совсем не нравится.

– Извини, – говорит высокий. – Правда, извини. Однако мы должны делать все, что в наших силах, чтобы защитить свой народ, свою землю.

– Я не представляю для вас никакой опасности, – уверяю я, улавливая перемену в их настроении.

Возможно, я для них опасности и не представляю, но вот они для меня – бесспорно.

– Каким бы волшебством ты ни пользовалась, оно по душе демонам тени. Твоя жертва защитит нас на некоторое время.

Жертва?

Перспектива оказаться жертвоприношением леденит кровь в моих жилах, и я выхватываю кинжал.

– Просто пропустите меня, и я сделаю вид, будто ничего этого не было.

– Пропустить мы тебя не можем, – говорит один из них. – Хотя сами мы ничуть этому не рады.

И не успеваю я нанести удар, как что-то острое пронзает мне затылок, моментально растекаясь по всему телу холодным оцепенением. Один из них плюнул в меня дротиком, и, каким бы ядом он не был пропитан, я теряю способность двигаться.

Они подхватывают меня раньше, чем я падаю. Я хочу отбиваться, но руки и ноги не подчиняются мне, а нож выпадает из руки.

Они держат меня вертикально грубой хваткой. Я как детская тряпочная кукла в жестокой игре. Никогда я еще не была настолько беспомощной, настолько неспособной за себя постоять, что пугает меня почти так же, как осознание предстоящего.

Ко мне подходит высокий.

– Мы не будем тянуть, – говорит он, поднимая оружие – острый наконечник с короткой рукояткой. – И мы благодарны тебе за жертву.

Другой хватает меня за волосы и оттягивает. Черт подери, они собираются оскальпировать меня прямо тут же. Я не могу даже закрыть глаза, чтобы спрятаться от неизбежности, не могу не видеть высохшую кровь на занесенном над моей головой оружии. Но это также означает, что я вижу массивную птицу, которая беззвучно пикирует с небес, выставив когти.

Коготок – смертельно опасный охотник, и он метит свою добычу, срывая кожу с затылка моего противника, заставляя его зайтись криком боли и удивления.

Отпугивая пронзительным криком остальных, морской гриф садится мне на плечо и клювом извлекает из шеи дротик, после чего немедленно вновь устремляется в атаку на тех, кто собирался меня убить.

Я наблюдаю со смешанным чувством удивления, восторга и ужаса, как Коготок метит им в лица, царапает глаза, щеки, уши – все, во что может вонзить свои когти.

С исчезновением дротика мое тело начинает приходить в норму. Я чувствую возобновление правильного тока крови и тороплю его.

– Убей чертову птицу! – кричит высокий, придерживая разодранную Коготком щеку, одному из братьев, который со страхом наблюдает, как Коготок расправляется с его родичами, отметая крыльями всех, кто пытается приблизиться.

– Через мой труп ты его тронешь! – предупреждаю я, поднимаясь на ноги и подбирая кинжал.

Из последних сил я набрасываюсь на единственного уцелевшего брата, который целится в Коготка, мы оба валимся на землю, и я как следует бью его по голове, после чего он теряет сознание. Кричу Коготку, чтобы он оставил в покое противника, пока не порвал его на кусочки. Птица послушно садится на мою вытянутую руку, отгоняя остальных криком.

– Я уйду, – говорю я, а они и с ужасом таращатся на меня. – Попробуйте меня остановить или увязаться за мной, и вы костей не соберете.

Не успевают они прийти в себя, как я уже проворно покидаю поляну и позволяю лесу поглотить меня целиком, тогда как Коготок летит впереди, указывая дорогу.

Из-за действия яда ноги по-прежнему плохо двигаются, но я не останавливаюсь, а если спотыкаюсь и падаю, снова встаю. Коготок молчит, скрывая наше местоположение, но не отпускает меня далеко, и его присутствия достаточно для ощущения безопасности. Не знаю, почему он отправился за мной по пятам и как он меня нашел, но теперь я в этом странном месте не одна. Приятно иметь рядом друга.

– Ты можешь найти дорогу к Эстер? – шепчу я, и в ответ он тычется клювом мне в волосы.

Мы не останавливаемся всю ночь, а тростниковый лес опасно поскрипывает. Но я знаю, что темнота не влияет на зрение Коготка, ведущего меня через лабиринт деревьев. Я верю, что в случае неминуемой угрозы он меня предупредит.

Дождь милостиво стих, однако под ногами по-прежнему хлюпает, а завывание ветра в намокших стволах полого тростника стало ниже тоном. Не пойму, звук теперь красивый или зловещий.

Пробивается рассвет, однако мы все не останавливаемся. Я опасаюсь, что братья могли отправиться в погоню, или – того хуже, – что те, кого они боятся, могут обнаружить меня. Капюшоны. Сейчас мне не хотелось бы с ними встречаться.