Змея

– Ох, какие мы нежные! – восклицает Рэйвн, замечая мою нерешительность и подскакивая. – Если бы мы хотели тебя убить, то давно проткнули бы копьем. – С этими словами она выхватывает у Пип кружку и делает большой глоток, доказывая, что суп безопасен. – Не нравится наше гостеприимство, можешь валить, – добавляет она с вызовом, держа угощение в руке. Я принимаю вызов, и жидкость обжигает мне горло.

– Спасибо, – благодарю, сделав несколько глотков. Наваристая похлебка оживляет меня изнутри. – И не беспокойтесь. Я ничего против ваших лошадей плохого не замышляю.

Пип слегка успокаивается, однако Рэйвн умиротворить не так легко.

– Так чего они тебе тогда дались? – говорит она.

Похоже, Олвин сказала ей нечто, что позволит терпеть мое присутствие достаточно долго, чтобы, по крайней мере, выслушать объяснение.

Я рассказываю им все, что случилось с тех пор, как я нашла заброшенный дом Эстер, не упоминая некоторых деталей моей неудачной попытки лечения, но надеясь, что из сказанного будет ясно, почему я забрела в их далекий край.

– Однако это было очевидной ошибкой, – заканчиваю я. – Эстер тут нет.

Хотя мне уже начинает казаться, что лошадь именно сюда и хотела меня заманить.

Все три сестры смотрят на меня: Рэйвн – с недоумением и негодованием, Олвин – с восторгом, а Пип – открыв рот от удивления.

– Что такое? – Мне становится не по себе.

– Ты скакала верхом на кобыле? – с трепетом спрашивает Олвин, хотя эта подробность едва ли должна была привлечь внимание в подобной истории. – Она тебя пустила?

Я киваю, замечая, как Олвин и Рэйвн обмениваются многозначительными взглядами.

– Пип, пойди разбуди Маму, – говорит Рэйвн и впервые опускает копье.

Девочка послушно исчезает в задней комнате, а Олвин с Рэйвн подсаживаются ко мне поближе.

– Кто ты? – Так твердо голос Олвин еще не звучал.

– Я уже сказала. Меня зовут Марианной.

Она прищуривается.

– Ты же знаешь, что я не об этом спрашиваю.

Мы обе отчаянно пытаемся узнать друг о друге, но ни одна не готова сделать первый доверительный шаг.

– Знаешь, что ты сделала? – На моем лице отражается непонимание, и она продолжает: – Ты скакала на снежной кобыле.

Видимо, я по-прежнему выгляжу дурочкой, потому что слово берет Рэйвн.

– Никто не скачет на снежных кобылах, – говорит она.

– Да?

Не знаю, чем все это кончится. Я что, закон какой-то древний нарушила? Запретное табу? Оградительный приказ?

Возвращается Пип, ведя за руку хрупкую старушку.

– Где она? – Голос у старухи гораздо тверже, чем я ожидала.

– Тут, Мама, – говорит Олвин, помогая Пип усадить женщину на стул рядом со мной. – Марианна, это наша бабушка.

Мама поворачивается ко мне, и я вижу, что глаза у нее затуманены, зрение ослаблено мутной поволокой. Она протягивает руку, я принимаю ее и чувствую, как мой холод забирает ее тепло.

– Это ты? – спрашивает она. – Возможно ли это?

Взглядом спрашиваю у Олвин объяснения, однако ее лицо непроницаемо.

– Простите, – говорю я. – Не пойму, о чем вы.

– Ты скакала на кобыле, – отвечает Мама. – На нашей памяти такого еще не бывало.

Я не собираюсь первой рассказывать о себе, поэтому пытаюсь перевести разговор на другую тему.

– Ваше родимое пятно, – обращаюсь я к Олвин. – У вас у всех такое?

Настроение заметно меняется, и я безошибочно узнаю страх.

– Какое пятно? – У Олвин не получается изобразить беспечность.

– То, что на вашем запястье. Вы знаете, что это такое? – Никто не отвечает, и я продолжаю: – Вы носите знак лунного месяца.

Хватка Мамы становится чуть ли не железной.

– Откуда ты знаешь про пятно? – В ее голосе слышится одновременно настойчивость и угроза.

Колеблюсь. Я не знаю этих людей, и у меня нет причин им доверять. Однако я уже доверилась лошади, которая привела меня сюда, и не могу отделаться от ощущения, что они мне знакомы. Стоит испытать удачу.

Я поднимаю волосы, открывая затылок, и показываю им:

– Потому что у меня есть такое же.

Снова атмосфера меняется, но на сей раз страх уступает место потрясению. Мама же при этом начинает понимающе кивать.

– Я знала, что это ты, – говорит она. – Кто, как не ты!

Олвин садится возле бабушки и кладет руку ей на колени:

– Ты знаешь, кто это, Мама?

Мама поворачивается ко мне. Теперь на ее лице широкая улыбка.

– Ну конечно, знаю. Наша королева.

Все глаза обращены на меня, я пытаюсь придумать, что сказать, но речь мне изменяет.

– Вообще-то нет. – Не хочу, чтобы они на меня смотрели так, будто я особенная. – Но во мне течет королевская кровь, так что, если у вас тоже есть пятно… я догадываюсь, что мы родственники?

Мама кивает, сжимая мои руки с неподдельной любовью.

– Очень далекие, но да. Родственники. И ты наконец-то к нам вернулась. Я уж думала, что окажусь в земле раньше, чем этот день наступит.

– Она наша королева? – Рэйвн нисколько не впечатлена.

– Рэйвн. – Маме хватает одного слова, чтобы приструнить внучку.

– Ладно, – говорю я. – Поверьте, я пришла без каких бы то ни было ожиданий заполучить трон.

Мама усмехается:

– Тогда зачем ты тут?

Я вздыхаю:

– Это очень долгая история.

Они ждут продолжения, но, поскольку я молчу, Мама говорит: