Змея

– Проклятый. Здесь твое волшебство напрямую соединяется со своими корнями. Давным-давно на Двенадцатом острове произошло восстание. Люди голодали, а вся вина лежала полностью на короле, который только и делал, что с утра до ночи курил биллотравку. Он потребовал, чтобы обитатели всех островов сражались за корону против восставших. Однако Девятый отказался помогать. После кровопролитной битвы восстание захлебнулось, но, едва успев отпраздновать победу, король обратил свой гнев на Девятый. В ярости от их предательства, он использовал всю свою способность к волшебству, чтобы привязать души наших предков к своим потомкам. Те, кто умер на этой земле, не знают покоя, постоянно ожидая королевского призыва и вынужденные всегда подчиняться. Но мертвые спали на протяжении сотен лет, и единственным напоминанием о кровавом проклятии была передававшаяся из поколения в поколение легенда. До сего дня.

– Простите. – А что еще мне сказать?

– Должен быть какой-нибудь способ это остановить. – Олвин, как всегда, мыслит практично.

Моя бабушка кладет руки мне на плечи.

– Есть такой. Ты должна покинуть эти берега, и мы вернемся туда, откуда ты нас вызывала.

– Тогда надо спешить, – говорит Мордекай, – пока остров сам себя не разорвет на клочки.

– Погоди.

Хотя мне жаль, что я потревожила мертвых и ужаснула живых, я не готова проститься с бабушкой.

Не обращая ни на кого внимания, я становлюсь перед Баей и вижу понимание в ее глазах. Она знает, что у меня есть вопросы, на которые только она может ответить.

– В тебе живет волшебство, – говорит она, и говорит с гордостью. – Не бойся, Маирин. Ни себя, ни его. Учись принимать себя такой, какая ты есть.

– А моя мать обладала волшебством?

Я подразумеваю предположение Мамы о том, что моя мать, возможно, искала Эстер по той же самой причине, что и я.

– О да. – Улыбка бабушки меркнет. – Ты ничего не знаешь о своих родителях?

– Только то, что они были убиты.

Если мертвые могут испытывать боль, то я только что пронзила насквозь свою бабушку. Очевидно, что Бая не узнала об их судьбе до самой смерти, и теперь она не сразу приходит в себя.

– Жаль, что наше время ограничено, – говорит она. – Нам есть о чем поговорить. Но твои друзья правы. Наше присутствие только вредит.

Мордекай благодарен ей и делает знак уходить, но бабушка поднимает руку.

– Но вот что вы должны услышать, вы все. – Хотя обращается она ко всем присутствующим в комнате, глаза ее прикованы к моим. – Твой отец был Хранителем королевской крови. Так они и встретились. Он посвятил свою жизнь защите Мойры и, хотя это было запрещено, они полюбили друг друга. Спасаясь от преследования, твои родители бежали сюда. Они не рассказывали мне о своих бедах, однако до тех событий твой отец никогда ничего не боялся. Мойра хотела узнать, как им защититься, и потому они отправились искать волшебника на Восьмой. Выходит, было слишком поздно. Не знаю, какое зло преследовало их, но предупреждаю: оно все еще может разыскивать тебя. Будь осторожна, дитя мое.

Все это еще надо переварить. Мой отец был Хранителем. Я часто думала о нем, но почему-то мне никогда не приходила в голову подобная возможность, хотя это было так логично. Похоже, я унаследовала бойцовские навыки от отца и волшебство – от матери. Никогда не скучала по ним сильнее, чем сейчас.

– Они бежали от Адлера, – говорю я безжизненным голосом. – Он мне больше не опасен.

Однако бабушка смотрит с сомнением.

– Я остро чувствую подстерегающую тебя опасность. Никому не доверяй.

Мордекай трогает меня за руку:

– Мы должны увести тебя отсюда. Пожалуйста.

Я бросаю взгляд на Астрид, которая стоит на коленях рядом с отцом, упиваясь этими украденными минутами нежданной встречи. Ее горе – открытая рана, и я больше не могу держать ее в таком отчаянном положении.

– Последний вопрос, – обращаюсь я к Бае. – А я могу…

Я еще только хочу облечь вопрос в слова, но она уже догадывается, что у меня на сердце.

– Можешь ли ты воскресить мертвых на других Островах?

Мы обе знаем, что я думаю о родителях. Я готова почти на все, чтобы только получить возможность увидеть их, заговорить с ними.

– Извини, – говорит она, качая головой. – Воскресить ты можешь лишь тех, чья кровь ушла в эту землю. Я буду всегда готова прийти тебе тут на помощь, но не призывай меня по пустякам. Король поступил жестоко, соединив нас с живущими. Душам нужно дать покой.

Киваю, не обращая внимания на слезы, щиплющие глаза. Я не хочу оставлять ее так скоро после того, как обрела.

Хотя всем не терпится уйти, я не двигаюсь, глядя на свою бабушку через влажную пелену слез и думая о пророчестве Старой Грязьки, которое постоянно со мной.

– Это больно?

Глаза Баи полны грусти.

– Умирать? Да. Быть мертвой? Нисколько.

Я прощаюсь, и слез уже не остановить. Едва «прощай» слетает с моих губ, Мордекай, пользуясь этим, тут же отпирает дверь. Астрид в слезах расстается с отцом, и наша группа живых снова выбегает в обезумевший город.