Змеиное гнездо

Он видит подружку Уайатта Кейли, с родителями и старшим братом Пейтоном. Кейли ему улыбается, Пейтон просто кивает. Он доучивается на младшего специалиста по устойчивому земледелию и продовольственным системам. Это он убедил мистера и миссис Оуэн перейти на органическое земледелие, когда еще был первогодкой в старшей школе: заявил, что премиальные цены стоят всех хлопот и за органическим земледелием будущее, если хочешь заработать на жизнь.

Есть и некоторые другие знакомые лица: пожилая миссис Холланд, которая была старенькой уже тогда, когда учила Джессапа в первом классе. Других он вроде бы знает, только не может вспомнить: четырех лет достаточно, чтобы стереть память.

Видит мистера и миссис Данн вместе с двумя младшими братьями и сестрой Уайатта (она на год моложе Джюэл, и, хоть они не лучшие друзья, как Джессап с Уайаттом, все-таки ладят неплохо), но не видит Уайатта. А через проход от них – Лиэнн Грей, на два года старше Джессапа, девятнадцатилетняя, но уже замужем и, судя по виду, готова родить. Когда-то в средней школе он втюрился в нее по уши. До сих пор иногда снится.

Они садятся: Джессап – рядом с Брэндоном, а Джюэл заскакивает к Джессапу на колени. Он не против. Даже нравится. Она становится тяжелее, но он знает, что долго такая привычка не продлится, знает, что скоро она сама не захочет, всего через год-другой ни за какие коврижки не появится на коленях старшего брата.

К кафедре выходит дядя Эрл.

Мама берет Джессапа за руку, мягко сжимает.

Служба начинается.

Благодать

Хоть Джессап пришел в первый раз со времен ареста Рикки и Дэвида Джона, эта церковь всегда была частью его жизни и он верующий: он верит в Бога, Иисуса и спасение. Когда он сцепляет руки с братьями в раздевалке, преклоняет голову и молится, когда просит защитить Джюэл, помочь матери, он верит. Он верит в любовь и Божью благодать. Иначе во что верить?

Вся паства как один встает на ноги, поет хвалу Богу. Несмотря на долгое отсутствие, он ловит ритм: встает, поет, садится, молится.

А раз все настолько знакомо, периодически ему становится скучно, хоть это и похоже на возвращение домой. И мысли возвращаются к Диан, к тому, как хорошо с ней, к тому, как счастлива мать здесь, в этот момент, вместе со всей семьей в церкви (Рикки всегда будет не хватать, вечная тень, хоть сейчас и побледневшая). Но по большей части, вопреки себе, Джессап счастлив. Он сидит с семьей, у мамы на лице улыбка, на маминой ноге – ладонь Дэвида Джона, а Джюэл уже рядом с ним, держит за руку, прильнула к нему.

Он пытается не обращать внимания, что с другой стороны – Брэндон Роджерс.

Джессап обнимает Джюэл за плечи. Помнит, как он в одиннадцать – в ее нынешнем возрасте – взял ее спящую из машины и отнес в дом, нежно уложил в кровать, задернул шторы и закрыл дверь.

Ради нее он готов на все. Он не родитель, но может понять эти чувства, понимает, как Дэвид Джон поддался моменту в переулке, стер отпечатки с ножа и сунул в руку тому черному парню, понимает, как мама пашет на двух работах, перехватывает час сна в машине между уборкой в домах и кассой в «Таргете».

Бросает взгляд на Дэвида Джона. Тот сияет от надежды. Все до единого письма Джессапу из тюрьмы говорили о вере как об убежище. У Джессапа есть вера, но не та же, что у Дэвида Джона. Дэвид Джон уверен. Учитель обществознания Джессапа в одиннадцатом классе, мормон, говорил: разнообразные исследования выявили, что религиозные люди, особенно те, кто ходит на религиозные службы, счастливее. В это Джессап верит.

Нагорная проповедь

Это было ожидаемо, но Джессап все равно растерялся, когда Эрл сосредоточил свое внимание на первом ряду. Он быстро объяснил ситуацию и то, что Джессап (называет его племянником, не упоминая, что вообще-то Джессап – пасынок Дэвида Джона) – жертва, Корсон его провоцировал, но Джессап подставил другую щеку. А теперь, хотя очевидно, что Джессап не сделал ничего плохого, без козла отпущения не обойтись, верно?

– Разве не так устроен сегодня мир? Черный не может умереть без того, чтобы в этом не был виноват белый, – говорит Эрл, качая головой. Ясно, что ситуация кажется ему и забавной, и глубоко огорчительной.

Кто-то сзади кричит с акцентом черных: «Я ниче не сделал!» – и люди одобрительно посмеиваются.

– Вот именно, – говорит Эрл. Опирается на кафедру, хватаясь за нее по бокам. – Мы все время слышим это от черных, верно? – Он оглядывает церковь, встречаясь со всеми глазами. – «Я ничего не сделал».

Джессап старается не шевелиться. Не хочет привлекать к себе еще больше внимания. Ему нехорошо. В горле желчный комок. Если он и ощущал благодать, то не сейчас. Он не хочет здесь быть. Не должен. Ему здесь не место. Это была ошибка. Все это. Все, начиная со стука тела Корсона о пикап.