– Шеф Харрис, вы должны понять, что это частная собственность, – Брэндон перекрикивает толпу, сам сплошь улыбка. Протестующие притихли, наблюдают, но копы явно на грани. Брэндону все равно: он играет на камеры, и Джессап видит, что репортеры в восторге. Хорошая картинка для телевидения. Вспоминает осаду Банди[74]
, Уэйко, Руби-Ридж[75], Шарлотсвилл[76], как события могут выйти из-под контроля, думает, что в каком-то смысле Брэндон прав: в этот момент он станет звездой, превратится в лицо движения. Он срежиссировал все, вплоть до сцены в виде пикапа, подогнанного к воротам, чтобы предоставить свободный обзор для камер. Здесь все работает на имидж Брэндона Роджерса.И, возможно, это в Брэндоне больше всего и беспокоит: Джессап не знает, во что Брэндон
– Это земля церкви, и вы не можете просто ввалиться и делать что хотите. Мы устали от того, что правительство считает себя вправе помыкать законопослушными гражданами, – говорит Брэндон. – Вот почему я призываю к демонстрации в пешеходном квартале Кортаки, завтра вечером в семь. К демонстрации за права белых. Шеф Харрис, вам и вашим фашистским тактикам здесь не рады, и мы со всем уважением просим убрать оружие и вернуться домой, пока никто не пострадал.
К чести шефа Харриса, он сохраняет спокойствие.
– У нас есть основания полагать, что произошло преступление, и есть ордер, дающий разрешение обыскать собственность на предмет конкретного пикапа. Дело не в церкви, мистер Роджерс. Дело в верховенстве закона. А что до оружия… Думаю, вам лучше приказать своим людям сложить свое.
– О, – говорит Эрл, – это вряд ли. Мы на частной территории. Вторая поправка касается всех.
Агнец на заклание
Джессапу неуютно на кузове пикапа. Он не знает, куда себя деть, и начинает слезать, но его хватает Брэндон.
– Стой на месте, – цедит он сквозь зубы. – Не двигайся.
Джессап выпрямляется. Он знает: Брэндон и Эрл хотят, чтобы он смотрел в глаза шефу Харрису, но не может не опустить взгляд. Все мысли только о Диан, которая смотрит это дома.
Дядя Эрл все еще болтает о Второй поправке, но потом смотрит на Брэндона. Секунду тот молчит. Джессап видит, как он смотрит через дорогу. Несколько копов стоят у кромки асфальта на краю вспаханного поля – полтора-два футбольных поля открытой земли, а потом пригорок, густо заросший деревьями.
Но Брэндон быстро приходит в себя. Стоя рядом с Джессапом, хватает его сзади за шкирку, держит на месте, не дает сойти. От этого Джессап остро осознает, как мала куртка Эрла.
Шеф Харрис не сдается.
– Мы приехали с юридически действительным ордером, и я прошу ваших людей опустить оружие.
Брэндон снова перехватывает инициативу.
– Говорите что хотите, шеф Харрис, – отвечает Брэндон, – но правда в том, что вы приехали с командой SWAT, штурмовыми винтовками, со всей мощью правительства за спиной. Любой акт насилия, что здесь произойдет, будет на вашей совести и на совести незаконно собравшихся протестующих, перекрывших
Брэндона разворачивает, бросает в Джессапа. Их ноги путаются, Джессап падает, будто его сбили на поле, Брэндон – сверху. Упав, Джессап больно цепляется локтем за борт пикапа. Закрывает глаза и отворачивается, когда на него проливается дождь из стекла: заднее окно пикапа разбито.
Он осознаёт падение и удар о кузов раньше, чем звуки, сопровождавшие трепыхание Брэндона и разбившееся стекло: три выстрела.
Антикризисные меры
Он в кузове вместе с Брэндоном, но слышит высокий крик Джюэл, вопли людей, грохот дробовика, очереди как минимум двух винтовок, может, больше (не понимает откуда, понимает только то, что в него не попали), и команды шефа Харриса: «Прекратить огонь! Прекратить огонь!»
Еще не успела закончиться стрельба, не успел шеф Харрис отдать приказ, как Джессап оттолкнул Брэндона, подтянулся за борт и спрыгнул с криком: «Джюэл!»