Читаем Змеиное гнездо полностью

– Шеф Харрис, вы должны понять, что это частная собственность, – Брэндон перекрикивает толпу, сам сплошь улыбка. Протестующие притихли, наблюдают, но копы явно на грани. Брэндону все равно: он играет на камеры, и Джессап видит, что репортеры в восторге. Хорошая картинка для телевидения. Вспоминает осаду Банди[74], Уэйко, Руби-Ридж[75], Шарлотсвилл[76], как события могут выйти из-под контроля, думает, что в каком-то смысле Брэндон прав: в этот момент он станет звездой, превратится в лицо движения. Он срежиссировал все, вплоть до сцены в виде пикапа, подогнанного к воротам, чтобы предоставить свободный обзор для камер. Здесь все работает на имидж Брэндона Роджерса.

И, возможно, это в Брэндоне больше всего и беспокоит: Джессап не знает, во что Брэндон на самом деле верит. Джессап может поклясться, что любит футбол, Иисуса, и да, Диан, может поклясться, что сделает все, чтобы защитить семью, но не знает, верит ли Брэндон во что угодно, кроме себя.

– Это земля церкви, и вы не можете просто ввалиться и делать что хотите. Мы устали от того, что правительство считает себя вправе помыкать законопослушными гражданами, – говорит Брэндон. – Вот почему я призываю к демонстрации в пешеходном квартале Кортаки, завтра вечером в семь. К демонстрации за права белых. Шеф Харрис, вам и вашим фашистским тактикам здесь не рады, и мы со всем уважением просим убрать оружие и вернуться домой, пока никто не пострадал.

К чести шефа Харриса, он сохраняет спокойствие.

– У нас есть основания полагать, что произошло преступление, и есть ордер, дающий разрешение обыскать собственность на предмет конкретного пикапа. Дело не в церкви, мистер Роджерс. Дело в верховенстве закона. А что до оружия… Думаю, вам лучше приказать своим людям сложить свое.

– О, – говорит Эрл, – это вряд ли. Мы на частной территории. Вторая поправка касается всех.

Агнец на заклание

Джессапу неуютно на кузове пикапа. Он не знает, куда себя деть, и начинает слезать, но его хватает Брэндон.

– Стой на месте, – цедит он сквозь зубы. – Не двигайся.

Джессап выпрямляется. Он знает: Брэндон и Эрл хотят, чтобы он смотрел в глаза шефу Харрису, но не может не опустить взгляд. Все мысли только о Диан, которая смотрит это дома.

Дядя Эрл все еще болтает о Второй поправке, но потом смотрит на Брэндона. Секунду тот молчит. Джессап видит, как он смотрит через дорогу. Несколько копов стоят у кромки асфальта на краю вспаханного поля – полтора-два футбольных поля открытой земли, а потом пригорок, густо заросший деревьями.

Но Брэндон быстро приходит в себя. Стоя рядом с Джессапом, хватает его сзади за шкирку, держит на месте, не дает сойти. От этого Джессап остро осознает, как мала куртка Эрла.

Шеф Харрис не сдается.

– Мы приехали с юридически действительным ордером, и я прошу ваших людей опустить оружие.

Брэндон снова перехватывает инициативу.

– Говорите что хотите, шеф Харрис, – отвечает Брэндон, – но правда в том, что вы приехали с командой SWAT, штурмовыми винтовками, со всей мощью правительства за спиной. Любой акт насилия, что здесь произойдет, будет на вашей совести и на совести незаконно собравшихся протестующих, перекрывших государственную дорогу. Более того, учитывая агрессивность протестующих и то, что наша паства мирно восхваляет Иисуса воскресным утром, разве вы не должны выполнить свою работу и арестовать их за перекрытие дороги? Потому что, если вы не собираетесь делать свою работу, думаю, вполне разумно, что члены нашей церкви вооружены и готовы защититься от этих…

Брэндона разворачивает, бросает в Джессапа. Их ноги путаются, Джессап падает, будто его сбили на поле, Брэндон – сверху. Упав, Джессап больно цепляется локтем за борт пикапа. Закрывает глаза и отворачивается, когда на него проливается дождь из стекла: заднее окно пикапа разбито.

Он осознаёт падение и удар о кузов раньше, чем звуки, сопровождавшие трепыхание Брэндона и разбившееся стекло: три выстрела.

Антикризисные меры

Он в кузове вместе с Брэндоном, но слышит высокий крик Джюэл, вопли людей, грохот дробовика, очереди как минимум двух винтовок, может, больше (не понимает откуда, понимает только то, что в него не попали), и команды шефа Харриса: «Прекратить огонь! Прекратить огонь!»

Еще не успела закончиться стрельба, не успел шеф Харрис отдать приказ, как Джессап оттолкнул Брэндона, подтянулся за борт и спрыгнул с криком: «Джюэл!»

Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Проза

Беспокойные
Беспокойные

Однажды утром мать Деминя Гуо, нелегальная китайская иммигрантка, идет на работу в маникюрный салон и не возвращается. Деминь потерян и зол, и не понимает, как мама могла бросить его. Даже спустя много лет, когда он вырастет и станет Дэниэлом Уилкинсоном, он не сможет перестать думать о матери. И продолжит задаваться вопросом, кто он на самом деле и как ему жить.Роман о взрослении, зове крови, блуждании по миру, где каждый предоставлен сам себе, о дружбе, доверии и потребности быть любимым. Лиза Ко рассуждает о вечных беглецах, которые переходят с места на место в поисках дома, где захочется остаться.Рассказанная с двух точек зрения – сына и матери – история неидеального детства, которое играет определяющую роль в судьбе человека.Роман – финалист Национальной книжной премии, победитель PEN/Bellwether Prize и обладатель премии Барбары Кингсолвер.На русском языке публикуется впервые.

Лиза Ко

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Зулейха открывает глаза
Зулейха открывает глаза

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков, учится на сценарном факультете Московской школы кино. Публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Октябрь».Роман «Зулейха открывает глаза» начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. Крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по извечному каторжному маршруту в Сибирь.Дремучие крестьяне и ленинградские интеллигенты, деклассированный элемент и уголовники, мусульмане и христиане, язычники и атеисты, русские, татары, немцы, чуваши – все встретятся на берегах Ангары, ежедневно отстаивая у тайги и безжалостного государства свое право на жизнь.Всем раскулаченным и переселенным посвящается.

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза