Змеиные боги

Поцелуй из нерешительного и мягкого, граничащего с трепетной нежностью, начал переходить в глубокий. Пальцы Щека огладили скулу, спустились ниже, едва ощутимо нажали на подбородок. И она с готовностью приоткрыла рот шире.

Его глухой стон наотмашь ударил по сознанию, пронесся тихой вибрацией по всему телу, и Смоль потянулась вперед. Дрожащие пальцы скользнули по твердым мышцам плеч, шее, пока он рывком усаживал ее на себя. Вбивался в рот уже жадно, отчаянно, скользил, вылизывал нёбо, переплетая их языки.

А Катя гибла. Горела изнутри, растворяясь в касаниях без остатка. Был лишь его язык во рту, врывающийся, опьяняющий, властный. Так, как никогда и никто. Так, как она не осмеливалась даже думать. Были уверенные руки, сжимающие почти до боли ее тазовые кости, не позволяющие соскользнуть с колен. И нехватка воздуха, плавящая легкие.

Его едва заметный толчок к ней навстречу тазом заставил застонать. Прямо в эти губы, сминающие рот. Выгнуться, шире разводя на нем ноги, повторить движение. Мужские руки жадно двинулись в путь, ниже, обхватили ягодицы. Новый хриплый выдох в ее рот свернул узел желания внизу живота. Настолько близко друг к другу, не будь одежды – единое целое. Смоль разваливалась на части, распадалась на молекулы, пока мир вокруг трещал по швам и осыпался.

Щек оторвался от губ, зубы прихватили кожу на нижней челюсти, губы скользили по шее, оставляя за собой влажный след. Господи, она сейчас действительно умрет, такое просто невозможно вынести… Собственный язык скользил по покрасневшей от поцелуев нижней губе, съедал его запах, вкус. Смоль откинула голову и снова заскользила на его коленях, ощущая, как дыхание на шее участилось. Насколько крышесносно он был возбужден.

Пальцы дрожали, когда Катя отстранилась ровно настолько, чтобы потянуть вверх края его свитера. Мало, чертовски мало, разгоревшаяся жажда разрывала изнутри. Впервые ей хотелось ощутить большее.

Щек не выдержал, резким рывком опрокинул ее на лопатки, отстраняясь лишь для того, чтобы сбросить свитер. Опустился сверху, упираясь на локоть, пока вторая рука жадно нырнула под ее кофту, сжимая обнаженную грудь, пальцы нашли горошину соска, сжали. Удовлетворенный рык заставил прогнуться навстречу его касанию, судорожно ловить воздух губами. Между ног стало влажно.

Ни одной мысли, в голове настолько пусто, лишь кроваво-красным набатом по нервам било желание.

Увлеченные, они не услышали широких шагов, переходящих на бег. На поляне они были не одни.

Удар в плечо, настолько сильный, что Щека отбросило на землю, он быстро вскочил. Золото в глазах застыло, сбитое дыхание не желало подчиняться, похоть перерастала в гнев. Катя быстро поднялась с земли, одергивая задранную до груди кофту. Щеки начали гореть.

Бестужев стоял совсем рядом, дышал, как загнанный в ловушку обезумевший зверь, на скулах проступили желваки. Секунда, в которую оба пронзали друг друга обжигающими злостью взглядами. И губы Щека растянулись в убийственно плотоядной улыбке – немой вызов. Саша рванул вперед. Взлетел кулак, Смоль с немым ужасом следила, как тело Щека юркой змеей уходило вбок, он уклонялся. Не добивал, вообще не касался пролетающего мимо Бестужева, и тот по инерции завалился на колено, а затем снова вскочил.

– Бестужев, прекрати! Ты сошел с ума?! – Кате стало страшно. Страх лупил диким ознобом, в котором тряслись руки и сжимало горло. Он не слышал, будто ее не существовало вовсе. Сжимал кулаки и дышал рваными хрипами. Безумно.

– Еще раз я увижу тебя около нее, я убью тебя, понял?

– Саша! – Она скользнула у его бока, пытаясь встать между парнями. Это глупо, совершенно по-детски и не нужно. Щек в молчаливом призыве тянул к ней руку. Поддержка на кончиках протянутых пальцев. Сильный, спокойный даже сейчас. Катя потянулась не к нему, нет – к дарованному спокойствию. Почти коснулась руки, когда рывок за вторую отбросил ее назад. Смоль не сразу поняла – ее от парня отшвырнул Бестужев.

Еловые иглы больно впились в ладони, колени раздавили хрупкие цветки сон-травы, оставляя на джинсах зелено-фиолетовые пятна. В носу начало щипать. Смоль вскинула голову, чтобы увидеть напряженную спину одногруппника, он закрывал ее собою.

Будто Кате нужна была защита от человека, уже единожды спасшего ей жизнь. От единственного, который прямо говорил о своих желаниях, не играя с нею типичными провоцирующими фразами. Выражение лица Щека переменилось. Глаза потемнели, от раздражения дрогнула верхняя губа, обнажая ряд белоснежных зубов с крупноватыми верхними клыками. Еще немного, и припадет к земле опасным хищником, бросится вперед. Захотелось нестись прочь с поляны, на которой два парня теряли свою человечность, разрывая ее душу на жалкие крупные ошметки.

– Я приду, когда захочу. И возьму то, что она позволит взять. – Его голос низкий, пропитанный злостью, чужой. Посылающий бешеную дрожь по жилам и костям, глубоко внутрь. – Подумай о моем предложении, Катя.