Змеиный бог, книга 1

Ответа не было. Стрелок уже решил, что Пако заснул, но тот отозвался после долгого молчания:

- Не ждал, слингер. А на винтовку зарабатывал.

Пришел черед слингера помолчать.

- Я вот чего не пойму. - спросил он наконец, больше сам у себя, чем у Пако. - Ты говорил, вы сняли это ружье с трупа на Юкатане.

- То было другое ружье, - сказал Пако. - В войну. Отец дону Эрнандо оставил, оно маленькое. И стреляет не так сильно. А это - оно у дона Санчеса было, и диск тот, что ведьма украла - он тоже его.

- Откуда второе ружье взялось? И откуда диск?

- Да бог этот ихний ему дал, - ответил Пако.

- Какой бог?

- Какой-какой, змеиный, мадре.

- Змеиный бог Кецалькоатль дал Санчесу диск и ружье? Это еще с какой стати?

Торговец привстал на локте.

- Ш-ш, - сказал он. - Ты слышишь, слингер? Кто-то поет.

Стрелок прислушался. В неподвижной лесной тишине и правда слышалось пение - одна и та же заунывная нота, далекая, но глубокая и звучная.

- Ацтекская песня. - Пепел указал пальцем. - Вон.

Вдали и в вышине, на стройной шеренге сосновых верхушек, мерцало зарево чужого костра.

>>>

Чем выше в горы, тем плотнее смыкались над головой узловатые лапы сосен. Под ногами здесь и там порой чирикали ночные сверчки. Один раз Пепел услышал крик совы... и опять сверху донеслась эта гнусавая привязчивая нота. Она дрожала над лесом и доносилась примерно оттуда же, откуда мерцал костер.

Крак. Крак.

Стрелок и торговец пробирались сквозь густой подлесок. Они старались не шуметь и не наступать на сухие ветки, но всё равно наступали и шумели на целое предгорье. Если бы Ревущий Буйвол хотел спрятаться от них - Пако и Пепел никогда не смогли бы застать его врасплох. Но индеец продолжал петь, в значит, он не прятался.

- Пако, - позвал стрелок в пустоту между деревьев.

Крак-крак-крак.

- А? - спросил Пако из темноты.

- С какой стати змеиный бог передал Санчесу эти... ружья? Для чего?

Из темноты молчали.

- Чтоб грингос перестрелять, - сказал наконец Пако. - Если опять война. Взять всех габачос - и спалить к чертовой матери. Не в обиду.

- Не много ли работы... - начал слингер и задумался. Этих ружей, если верить мексиканцу, у этого Кецалькоатля был целый склад. А мистер Кайнс, выходит, получил нечто вроде образца.

- Тебе-то самому для чего они, эти ружья? - спросил он мексиканца.

- Революцию, слингер, - отозвался Пако. - Революцию делать надо.

- И грингос перестрелять?

- Если демократию не обеспечат, - отозвался торговец. - Так взять и стрельнуть парочку. А как еще?

Он сплюнул в темноту.

Индейское пение вдруг оборвалось. Пламя костра, впрочем, уже отчетливо мерцало, подсвечивая сосны прямо у них над головой.

>>>

Ацтек сидел на бревне поодаль от костровой ямы, под узловатой бледной осиной, до плеч укрывавшей его своей тенью. Когда Пепел и Пако взобрались к нему, он не встал, не поднял руку - вообще не подал виду, что заметил их. "И не поет больше, - подумал слингер.

Молчание индейца ему совсем не нравилось. Тем более, что руки его оказались по локоть измазаны в черной запекшейся крови, а на груди индейца той же кровью была начерчена толстая спираль.

Торговец подобрался к ацтеку наклонился к нему. Потом вытянув руку и чиркнул зажигалкой.

- Мадре де диас, - пробормотал Пако. - Тонто локо, ты что ж с собой сделал-то?

Пепел шагнул вперед, заглянул мексиканцу поверх плеча - и увидел, что у ацтека не хватает ушей. И глаз. И губ, и носа - ничто не отбрасывало тени на голову, все выступы и выросты были срезаны с аккуратностью хирурга, удалены целиком и полностью. Хуже того - кровавая спираль на груди индейца была не нарисована, а вырезана - прямо по коже и мясу.

- Это не он, - сказал Пепел.

- Что?

- Это ацтек, только не наш, - объяснил стрелок. - Татуировки другие. Ран на плечах нет. Крови этой уже несколько дней.

- Его зовут Бронзовый Койот, - раздался новый голос. - Он не может с вами говорить, он забрал свой язык тоже.

Ревущий Буйвол выступил из темноты, беззвучный как пантера. В руке он сжимал что-то скользкое и каплющее. Плечи индейца были перемотаны снизу доверху кожаными ремнями, а солнечное ружье всё так же торчало у него из-за спины, молочно переливаясь в лунном свете.

Сложив руки горстью, Буйвол протянул мексиканцу подвижный каплющий студень. Капли посыпались в костер одна за другой, и каждая вспыхивала зеленым пламенем. От костра потянуло горелым мясом.

- Это печень медведя, - сказал индеец. - Я съел половину, ты съешь половину, дон тио Рамирес. Я теперь мехикано.

Торговец выпучил на него глаза, потом покосился на пустые глазницы второго индейца. Потом махнул рукой и отвернулся.

- Я съем, - сказал он. - Но попозже. Не хочу сейчас есть. И поджарить надо сначала.

А этот Бронзовый Койот всё так и сидел безмолвным истуканом, глядя вперед своими жуткими глазницами, внутри темно-багровыми, со множеством складок и выпуклостей. Потом его кадык шевельнулся, и безобразный калека снова запел, протяжно и гортанно, широко открывая рот: Ммаа-а-а-а-а-а-а-а-а...

"Буйвол прав, - подумал слингер, - Языка тоже нет".