Змеиный бог, книга 1

Кожа на груди индейца была ободрана и висела лоскутами. Глубокие, почти черные следы клыков взбирались по рукам Буйвола, заканчиваясь у татуированного предплечья. За ухом индейца остался густой отек на месте прикушенного ошейника. Но Ревущий Буйвол вел себя так, будто на нем не было ни царапины. Он подошел к Пеплу и твердой рукой забрал у него солнечное ружье. Потом сказал:

- Ты помог мне. Этот медведь хотел меня убить.

- Я заметил, - отозвался слингер. Он уже жалел, что расстался с ружьем так запросто. Хотя ацтека еще можно было стрельнуть, пока...

- Можно называть тебя "дон тио Пепел"? - спросил его Ревущий Буйвол.

Стрелок коснулся шляпы, приподняв ее. Индеец смотрел на него без всякого выражения, и его черные глаза казались совершенно безумными.

- Я не хочу больше служить дону тио Рамиресу, - сказал он. - Я хочу служить тебе.

Кровь сбегала по коленям ацтека темными струями, и зеленый мох у него под ногами окрасился в тревожный пурпурный оттенок. Пако стоял там же, где прежде. На лице его блуждала кривая ухмылка.

Стрелок убрал Кочергу на место и спросил индейца:

- Ты не хотел бы для разнообразия послужить сам себе, нет?

Ревущий Буйвол постоял неподвижно, глядя на Пепла в упор. Затем, всё так же не говоря ни слова, он развернулся и направился прочь, нырнул под рухнувшее дерево, шагнул в кусты - и пропал.

- Дурак ты, компа, - сказал торговец, уронив руки. - Какой же ты дурак. Ну зачем, зачем ты этого локо отпустил? Ты ж видишь, ты его обидел насмерть. Заколдует он тебя. Или поджарит. Или поджарит, или заколдует, или прирежет, тебе остается только гадать, компа.

- А Буйвол теперь и колдует? - спросил Пепел. - Кстати, страшные истории лучше всего идут под костер... и одну-другую порцию жареной крольчатины.

К ночи в горах холодало стремительно и основательно. Сырой могильный ветерок шарил между вековых сосен, забираясь под одежду путников тонкими ледяными пальцами, а иногда ложился на плечи легким ледяным саваном. Стрелок отобрал у мексиканца мачете и долго обтесывал толстую сосну, прежде чем смог облокотиться на нее спиной: все деревья были старые, узловатые, и кора их щетинились острыми завитушками. Торговец явно ждал, что слингер оборудует сидячее место и ему, но Пепел отшвырнул мачете прочь и уселся без лишних церемоний. Ему достаточно было проверить, что лезвие ледяное и не греется.

Пако вздохнул, подобрал мачете и принялся обтесывать ствол под собственные нужды.

Из обтесанных щепок и кусков сосновой коры они сложили костер, и торговец принялся разделывать первого кролика. Слингер предложил свою помощь, но Пако обиделся за сосну и мачете ему решил не давать.

- Видал, как ему заяц в руки дался? - спросил Пако, собственноручно вспоров брюхо неведомого зверька и жестикулируя гигантским лезвием. - И медведь говорил. Говорил, ты сам слышал. Ур-р-р-р, ур-р-р-р-р.

Торговец перекрестился свободной рукой, оставив на пончо следы окровавленных пальцев. Потом он сел у костра и принялся раскладывать мясо в ряд на горячем камне. Пако знал толк в поварском деле. В его карманах, кроме маленького столового набора, нашлось столько приправ и солей, сколько не продавалось даже в городской бакалейной лавке.

Пепел взял колоду и подгреб раскаленные угли поближе к мясу. Налетел холодный ветер, и костровая яма накалилась, превратившись в маленький ад. Слингер вынул окурок и принялся раскуривать его от лучины.

- Ну допустим, - сказал он, выбросив истлевшую щепку. - Игуана повелевает змеями, Буйвол командует медведем. Что ж ты рассказываешь мне вслух, как пытался его убить? Вдруг он спрятался где-то поблизости?

Мексиканец ухмыльнулся и поднял указательный палец, испачканный красным.

- Родственные узы, чико, - сказал торговец. - У него мать из Мехико, и дон тио Рамирес из Мехико. На свою кровь порча не ляжет.

>>>

Слингер долго пытался заснуть, но вопросов оставалось слишком много. В ночном лесу стояла такая абсолютная и неподвижная тишина, что каждый скрип вековой сосны звучал как выстрел - КРАК! - и Пепел поневоле открывал глаза - а когда закрывал, ему опять снилась стена лезвий. Тогда он открывал глаза и пялился во тьму, но видел только призрачные лунные блики на дальних соснах.

- Пако, - позвал стрелок, не выдержав бездействия.

- М-мх? - спросил торговец. Голос его звучал хрипло, но Пако, видимо, тоже не спал.

- Как ты встретил Санчеса? Кто он такой? - спросил Пепел, осторожно переворачиваясь и стараясь не улечься спиной или боком на выпирающий сосновый корень.

- М-м... я, - Пако длинно и шумно зевнул в темноте, потом снова заговорил: - Я молодой был тогда, дурной, совсем как ты, слингер. Только умнее. У меня с моим компадре Мигелем был общий бизнес, туристические путевки, отдых в Мехико, и так далее. И тут заходит в нашу контору человек, и говорит: всё, Пакито. Я Мигеля убил, теперь ты на меня работай. Ну, я увидел ружье индейское и думаю: будет оно моё, слингер. Пор диабло! И пошел к нему работать. Двадцать лет назад дело было.

Пепел задумался.

- Гм, - сказал он. - Ты эти годы ждал, пока украсть можно будет?