Змеиный бог, книга 1

- Я бы съел летучую мышь, - сказал Ревущий Буйвол. - Они вкусные, когда с солью. Их можно жарить.

- Вот как, - сказал мексиканец. Он что-то вспомнил и заметно прибодрился. - Знаешь, компадре, как у нас в войну было? Я и друг Мигель, простые пацаны из деревни, пошли мы, значит, взорвать один грузовик, что янки с собой приволокли... прости, слингер. А чтоб взорвать, значит, нужна была взрывчатка. А кукарачас тогда стали хитрые... прости, Буйвол... и взрывчатку нам не продали, забрали только всё, что было.

- Кецалькоатль пришел к моему народу, когда началась война между двух земель, - сказал Ревущий Буйвол. - Он увидел, как страдает народ мешика, и сердце змеиного бога сжалось от боли, и тогда он пожалел нас.

- Так вот, - вел свое торговец, осторожно перебирая руками и ногами по шпалам. - Мой друг Мигель тогда говорит - а давай, говорит, взрывпакеты делать. И что ты думаешь? Наскрёб он этого гуано... где-то в аптеке взяли мы селитры, марганца...

ХРУП! Одна из шпал вывалилась и упала вниз, в малиновую лаву и серные пары, так же медленно и безмолвно, как маленький камешек, накануне брошенный пеплом. После долгого, долгого ожидания снизу долетел лёгкий отзвук падения - бульк-с-с-с.

- Всё, ну его к дьяволу. - Пако трясся и дышал сквозь зубы. - Молчу, всё, молчу.

Остаток пути они одолели в безмолвии.

- Я что-то вижу вдалеке, - сказал Пепел, едва они ступили на твердую обсидиановую почву.

- И я, - сказал Буйвол.

Слингер обернулся к мексиканцу:

- Ну-ка, дай свой прицел.

Пако недовольно покряхтел, снял с плеча винтовку и отцепил телескоп с его стального крепления.

- Это дрезина! - сказал Пепел. - Точно дрезина. Далеко, но мы дойдем.

Впервые за долгое время стрелок ощутил подлинную радость.

- Мы дойдем, - повторил он.

Позади с хрустом обвалилось еще несколько шпал. Пепел обернулся. Провисший мост из железнодорожного полотна сделался едва проходимым, и выбора теперь фактически не осталось.

>>>

Дрезина оказалась сломанной и полуразобранной.

- Тут были другие люди, - сказал индеец.

- Ну да, - сказал Пако. - В девяносто пятом году. Вон, видишь. На жестянке.

"Он прав", - подумал слингер. Стальное клеймо Железнодорожного Департамента на носу дрезины гласило, что "данная единица делегирована для ремонтных и спасательных работ 1 сентября 1995 года", и следы поломок, равно как и остатки деятельности каких-нибудь стервятников-жестянщиков, выдавали не меньший возраст.

Так или иначе, со сломанной платформы взять было нечего - ни продовольствия, ни запасов воды, ни даже пристойной посудины на замену последней ржавой банке из-под консервов - ничего ценного в дрезине взять было нечего.

- Жаль, - сказал слингер. - Ну-ка, подожди. Вон впереди еще одна.

Дрезина 1994 года сохранилась чуть лучше... но также была ободрана безымянными охотниками за металлом и деталями до основания, и это тоже было сделано очень давно.

Нужно сказать, что система железных дорог в Северной Америке представляла из себя нечто невообразимое и запутанное; еще более запутанное, чем хитросплетения американских рек или тектонических разломов. Цивилизация катилась на юг волнами, и дороги в каждую из волн тянулись заново через пустоши будто щупальца, нашаривая очаги жизни и коммерции, источники богатства и научного интереса. Не все железные дороги принадлежали Департаменту, многие прокладывались частными компаниями и артелями вроде той что заведовал Капо Марио. Делалось это по своим стандартам, под свои вагоны и движущиеся средства, в нарушение законов и почти без ведома федеральных властей. Сам Департамент постоянно отправлял сотрудников на дрезинах туда и сюда, пытаясь найти заброшенные ветки, описать их, нанести на карту, восстановить и, если нужно, привязать к ближайшей магистрали.

Это, судя по следующим двум дрезинам, 93 и 92 года, удавалось им не всегда с первой попытки, а порой и не удавалось вовсе. Но чиновники Департамента, судя по дрезинам 91, 90 и 89 года, обнаружившимся на рельсах еще спустя милю, не готовы были сдаться так просто.

- Интересно, что в начале? - спросил Пепел без особого интереса.

- Какая разница? - спросил Пако ему в тон, пока они миновали три платформы, такие же разбитые, как и прежние четыре. Он добавил: - Главное, что мы знаем, чем всё кончилось.

- Они все умерли, - сказал позади Ревущий Буйвол. - Мы знаем, что они все умерли.

- Что за бред, - сказал Пепел. - В девяносто пятом случился Паркер-Моррис. Вы помните. Какой-то псих решил, что у него Шум, и подорвал себя вместе с небоскребом. Видно, с тех пор у Департамента нет денег. До сих пор не пойму, для чего он взрывал этот Паркер-Моррис.

- Это не он, - сказал торговец. - Тот бедный путо был не при делах. Это Сам Знаешь Кто.

- Кто? Святая Инквизиция?

- А то, слингер! А ты думал.

- И для чего? К чему Инквизиции подрывать какой-то там небоскреб?

Пако обернулся и глянул ему в глаза.

- Эх, чико, - сказал он. - Так и мыслишь себе как фраер. Ты спроси: на что упал тот небоскреб?

- Гм. - Стрелок поскреб за ухом. - На музей естественной истории? Стоп. Я вижу еще вагонетки.