Знак Единорога. Рука Оберона

Взгляд Дары скользит вправо, туда, где по-прежнему стоит призрак Бенедикта. В его новой руке возникает клинок, кажущийся ее продолжением, однако держит он его свободно, почти небрежно. Его левая рука легла на руку Дары. Его взгляд ищет меня за эфесом Грейсвандира. Не находит. Сосредотачивается на том, что видит – на Грейсвандире – и узнает его…

– Я – праправнучка Бенедикта и адской девы Линтры, которую он любил, а потом убил. – Бенедикт вздрагивает от этих слов, однако Дара продолжает: – Я никогда не знала ее. Моя мать и мать моей матери родились в месте, где время течет не так, как в Амбере. Я – первая по материнской линии, в ком проявились все признаки человека. А ты, лорд Корвин, всего лишь призрак из давно умершего прошлого, всего лишь тень, хотя и опасная. Как ты оказался здесь, я не знаю. Но ты ошибся. Убирайся в свою могилу и не тревожь живых!

Моя рука вздрагивает. Грейсвандир смещается едва на полдюйма. Но этого достаточно.

Выпад Бенедикта – за гранью восприятия. Новая рука направляет новую кисть, что сжимает клинок, который сбивает в сторону Грейсвандир, а старая рука, сжав старой ладонью плечо Дары, перебрасывает ее за спинку трона… Это подсознательное впечатление приходит ко мне мгновением позже, когда я падаю, хватая ртом воздух, поднимаюсь и инстинктивно парирую новый удар… Поединок призраков – это просто смешно. А в нашем случае бой и вовсе неравный, он даже достать меня не может, а вот Грейсвандир…

Но нет! Его клинок прыгает в другую руку, как только Бенедикт отпускает Дару и поворачивается, сводя руки вместе, старую и новую. Левое запястье разворачивается, клинок скользит вперед и вниз, мы сталкиваемся – вернее, столкнулись бы, имей мы оба смертные тела. На мгновение эфесы клинков сцепляются. И этого мгновения достаточно…

Сверкающая ладонь выстреливает вперед, лунный свет и огонь, мрак и полированный металл, сплошные углы без изгибов, пальцы полусогнуты, на ладони серебрится полузнакомый узор, выстреливает – и впивается мне в глотку…

Но промахивается и ловит мое плечо, а большой палец хищным крюком пытается нащупать не то ключицу, не то гортань… Отвечаю ударом левой в корпус, а там пустота…

Голос Рэндома:

– Корвин! Солнце вот-вот взойдет! Выбирайся оттуда!

А я даже не в силах ответить. Секунда-другая – проклятая рука вырвет то, что сжимает… О, эта рука… Грейсвандир и эта так странно похожая на него рука – две вещи, странно сосуществующие в моем мире и в мире призраков…

– Я все вижу, Корвин. Вырвись и давай ко мне. Козырь…

Я выплетаю Грейсвандир из захвата и наношу обводящий удар сверху вниз…

Только призраку под силу одолеть Бенедикта или призрак Бенедикта таким приемом. Мы стоим слишком близко, и парировать клинок он не может, но его контрудар, прекрасно исполненный, оставил бы меня без руки – будь там рука, которой он мог бы коснуться…

Но руки там нет, а я завершаю атаку, рубанув изо всех сил прямо туда, где лунный свет и огонь, мрак и полированный металл входят в тело Бенедикта.

Все так же сжимая смертной хваткой мое плечо, рука отделяется от Бенедикта и замирает… Мы оба падаем.

– Вставай! Единорогом заклинаю тебя, Корвин, вставай! Солнце восходит! Сейчас город вокруг тебя растает!

Пол подо мной качается, колеблется, становится полупрозрачным. Светлой чешуей глубоко внизу поблескивает морская гладь. Я встаю, едва уклонившись от призрака, который бросился за потерянной рукой. А та дохлым паразитом все так же висит на мне, бок снова дергает…

Внезапно я становлюсь очень и очень тяжелым, а видение океана не исчезает. Я начинаю просачиваться сквозь пол. К окружающему миру возвращаются цвета, волнистые полосы розового. Пол, отвергающий Корвина, тает, и внизу разверзаются глубины, готовые проглотить Корвина…

Я падаю…

– Сюда, Корвин! Ну же!

На вершине стоит Рэндом и протягивает ко мне руки. Я тянусь к нему…

Глава одиннадцатая

…А впросак попадаешь постоянно…

Мы расцепились и встали, но я тут же сел на нижнюю из трех каменных ступеней и оторвал от плеча металлическую руку. Крови не было, а вот синяки наверняка появятся. Отброшенная на землю, она и в рассветных лучах осталась столь же утонченной и зловещей.

Ганелон и Рэндом стояли рядом.

– С тобой все в порядке, Корвин?

– Да. Дайте только отдышаться.

– Я еды захватил, – сообщил Рэндом. – Можно позавтракать прямо здесь.

– Неплохая мысль.

Рэндом принялся распаковывать провизию, а Ганелон носком ботинка пнул металлическую руку.

– Это что еще за мерзость? – спросил он.

Я покачал головой и ответил:

– Отчекрыжил у призрака-Бенедикта. Сам не пойму как, но она ухитрилась в меня вцепиться.

Ганелон подобрал руку с земли и стал ее разглядывать.

– Намного легче, чем я думал, – сообщил он и взмахнул металлическим протезом. – Да, такой лапкой можно дел наворотить – о-го-го!

– Знаю.

Ганелон согнул и разогнул металлические пальцы.

– Может, настоящему Бенедикту пригодится?

– Может быть, – согласился я. – Сама мысль о таком подарке вызывает у меня смешанные чувства, но, наверное, ты прав.

– А как там твой бок?

Я осторожно прикоснулся ко шву.