Знак Единорога. Рука Оберона

Приятно было стоять вот так и смотреть в пропасть, полную бесформенного первозданного Хаоса, который некогда и породил все остальное… Он старше, гораздо старше Образа, я знал это, откуда – непонятно, но совершенно точно, это находилось в самом стержне моего сознания. Я знал это, ибо был уверен, что когда-то уже бывал здесь. Еще ребенком, на заре жизни, я оказался здесь – отец меня привел или Дворкин, уже не помню, – и то ли стоял сам, то ли сидел на руках, на этом самом месте или где-то рядышком, и взирал вниз на эту самую сцену с, абсолютно уверен, тем же самым ощущением – с таким же полным непониманием и ощущением беспокойства. Удовлетворение окрашивалось нервным восторгом, чувством запретного, ощущением зыбкого предвкушения. Странно, однако в этот самый момент у меня возникло острое желание взять в руки Камень Правосудия, который я вынужден был спрятать в компостной куче в Тени Земля, – с Самоцветом этим Дворкин создал столь многое. Возможно, некая часть меня искала в нем защиту или хотя бы символ сопротивления всему, что таилось там, внизу? Возможно.

Завороженный, я продолжал смотреть в бездну, и то ли глаза мои как-то приспособились, то ли перспектива вновь слегка изменилась, однако теперь я стал различать некую призрачную мелочь, которая мельтешила там, похожая на медленно проплывающие в полосатом мареве метеоры. Я ждал, внимательно рассматривая их, пытаясь понять, зачем они нужны. Через некоторое время одна из полос подплыла достаточно близко. Тогда же я и получил ответ.

Движение. Одна из тех мелких штук вдали выросла, и я понял, что она движется по некоему извилистому пути, направляясь ко мне. Через несколько секунд она обрела очертания всадника. Еще немного, и всадник обрел плотность, не утратив при этом некой призрачности, присущей здесь, кажется, абсолютно всему, что я наблюдал. Еще мгновение, и передо мной был нагой всадник на голом, без гривы и шерсти, коне, оба смертельно бледные, они стремительно мчались ко мне. Всадник размахивал белым, как кость, клинком; его глаза и глаза коня полыхали красным. Не знаю, видел ли он меня, существовали ли мы в одном и том же пласте бытия, столь неестественным был его облик. Тем не менее я вытащил из ножен Грейсвандир и отступил на шаг, ожидая, когда всадник приблизится.

C длинных белых волос всадника срывались крошечные искристые пылинки, а когда он повернул голову, я понял, что он сейчас нападет, ибо взгляд его, тяжелый и холодный, я физически ощущал всем телом. Так что я повернулся боком и поднял клинок.

Всадник продолжал двигаться, и я сообразил, что и он, и конь были куда больше, чем казалось изначально. Все ближе и ближе, и вот, оказавшись совсем рядом – метров за десять от меня, – всадник поднял коня на дыбы, и оба они уставились на меня, чуть покачиваясь, словно стояли на плоту в морских волнах.

– Твое имя! – прогремел голос. – Назови свое имя, пришедший сюда!

От его голоса у меня зазвенело в ушах. Монотонный, громкий, лишенный всяческих интонаций.

Я покачал головой.

– Я называю свое имя когда пожелаю, а не по приказу. Ты кто такой?

Он коротко гавкнул, три раза. Видимо, засмеялся.

– Я сброшу тебя в бездны, где ты будешь вечно выкрикивать свое имя.

Я нацелил Грейсвандир ему в глаза.

– Слова дешевы. Виски стоит денег.

И именно в этот миг меня пробрал легкий холодок, словно кто-то развлекался с моим Козырем, думая обо мне. Но ощущение было слабым, а все мое внимание в настоящий момент занимали иные вещи, ибо по воле всадника его чудище снова взвилось на дыбы. Слишком далеко, решил я. Но это «слишком» относилось к другой тени, потому как зверюга прыгнула ко мне, покинув призрачную дорожку, по которой скакала ранее.

До той скалы, где стоял я, конь не допрыгнул, однако они вовсе не рухнули в бездну, как я надеялся. Нет, конь продолжал двигаться летящим галопом, и хотя полет был примерно вдвое медленнее настоящего галопа, но они продолжали плыть ко мне над бездной.

И пока всадник на коне бледном вот так плыл ко мне, я заметил вдалеке – там, где он появился изначально, – еще одну фигуру, что двигалась в моем направлении. Ничего не поделаешь: остается только стоять на месте, драться и надеяться, что я сумею разделаться с первым нападающим до того, как подоспеет второй.

Всадник приблизился, горящие очи его скользнули по мне и задержались на Грейсвандире. Какой бы ни была природа безумной иллюминации за моей спиной, она оживила изящный узор, выгравированный на моем клинке, и начертанная на нем часть Образа заиграла и заискрилась по всей длине. К тому времени всадник был уже совсем близко, но дернул поводья, а взгляд его метнулся вверх и скрестился с моим собственным. Гадостная ухмылка его исчезла.

– Я знаю тебя! – воскликнул он. – Ты тот, кого зовут Корвин!

Но мы уже достали его – я и моя союзница-инерция.