Знак Водолея

Дубровинский вздохнул:

— Есть одно важное дело, Владимир Ильич!..

— Какое — догадываюсь! — отозвался Ленин.

— Надо вам уезжать, Владимир Ильич!

Ленин снова долго молчал. Потом глухо проговорил:

— Это пусть решает ЦК!

— В том-то и дело, Владимир Ильич, что ЦК уже решило вчера. Ваш отъезд признали необходимым. А без вас оставлять здесь редакцию нецелесообразно. Значит, «Пролетария» тоже за вами! За газетой охотятся, придется бегать, а много ли на бегу сделаешь!

Долго шли молча.

— Да, на бегу не поработаешь, — хмурясь, сказал наконец Ленин. — А в газете сейчас всё!

— Всё, — согласился Дубровинский.

Для разрозненных партийных организаций, теряющих связи, предаваемых впавшими в отчаяние руководителями, оставляемых разуверившимися в победе, раздираемых противоречивыми мнениями, утрачивающих ориентацию и цель, не видящих ясно пути в нарастающей мгле, газета «Пролетарий» — Ц. О. бюро фракции большевиков — была единственной силой, осуществляющей общее руководство, скрепляющей партию.

В условиях наметившегося развала, идейного и практического разброда, отхода многих профессиональных революционеров от политики, среди все более настойчивых голосов, призывающих к ликвидации РСДРП и к созданию на ее развалинах совершенно новой рабочей партии явно соглашательского толка, другой возможности удержать позиции у большевиков не было.

Для Ленина и Дубровинского это было очевидным. Поэтому они не стали обсуждать эти вопросы, а сразу перешли к делам практическим. Завтра в Гельсингфорс съедутся товарищи, остающиеся в России. Сразу же после совещания, которое состоится на конспиративной квартире, этим же вечером Ленин должен будет выехать в Або, где его встретят на вокзале два проверенных товарища — финский большевик Вальтер Борго и швед Лингстрем — «очень хороший парень», как сказал Дубровинский. Им поручено переправить Ленина в Швецию. Из Або в Стокгольм, по пути, пробитому ледоколами, пароходы ходили регулярно всю зиму.

Следом за Лениным из Петербурга в Стокгольм переправят Надежду Константиновну. Богдановы присоединятся к ним уже в Женеве, а Дубровинский задержится на некоторое время, чтобы выпустить очередной номер, а затем тоже переедет туда.

— Значит, опять Женева!.. — сказал Ленин.

— А что делать, Владимир Ильич? При нашей бедности… Карпинский предупрежден. Бумага будет. Типография прежняя. Что поделаешь, другой нет…

— Кузьмиха! — Ленин засмеялся. — Опять она! Куда от нее денешься! Эх, как все это безнадежно знакомо! — вырвалось у него с тоской. — Но вы правы, податься больше некуда…

— Некуда, некуда, Владимир Ильич.

— Ну что ж… Надо ждать. Терпеть. Ничего не поделаешь!.. — Ленин некоторое время шагал молча. — Ну до чего же не хочется уезжать из России! — воскликнул он. — Чертовски жалко уезжать! — добавил он минуту спустя.

Как никогда близко подступила к нему в этом декабре опасность.

Решение ЦК о его немедленном выезде из России потому и было принято в срочном порядке, что незадолго до этого охранному отделению устно и тайно было приказано принять меры к немедленному уничтожению лидера фракции большевиков партии русских социал-демократов тридцативосьмилетнего Владимира Ильича Ульянова — Ленина — Иорданова — Ильина — Карпова — Мейера — Рихтера — Чхеидзе, нелегально проживающего на территории великого княжества финляндского. Товарищ министра внутренних дел Макаров на секретном совещании с начальником петербургской охранки Герасимовым и председателем «Союза русского народа» доктором Дубровиным предложил им продумать надежные варианты. Поскольку ни арест, ни суд, ни заключение в крепости, ни каторга не были, как он сказал, «надежными средствами для пресечения разрушительно-вредоносной деятельности этого господина».

«А с его исчезновением, — продолжал он, — партия социал-демократов немедленно распадется на разобщенно-враждующие группы. У меня имеются точные сведения относительно противоречий среди их вожаков. Как только мы устраним Ленина, все немедленно распадется! А развал партии социал-демократов, господа, по нашему глубокому убеждению, неминуемо окажет разрушительное влияние и на другие антиправительственные коалиции. Послужит делу сближения и объединения русских людей вокруг трона государя императора…»

«Будем искать, ваше превосходительство! — пообещал Герасимов. — А уж когда отыщем, найдем и средство, как управиться с ним…»

Не сам этот разговор, конечно, происходивший интимно и тайно и не вышедший за пределы трех Александров, в нем участвовавших, но действия, последовавшие за ним, явные признаки начавшейся большой охоты, показали Центральному Комитету, насколько реальна опасность, грозящая Ленину.