Знак Вопроса 2005 № 04

Хозяин был сер и неотесан, но человек добрый — судя по тому, что пригласил странников к очагу и предложил поужинать с ними, а не отправил сразу на сеновал, полный блох.

— Ты хоть выяснил, как кого зовут? — спросил Аристомен.

— Только старшую дочь, — ответил Ксенодок: — как лидийскую царицу, у которой твой предок ходил в бабьих тряпках, — Омфала — Пупок. Видимо, при рождении неумело перегрызли пуповину. Ночью проверю, — и Ксенодок сел у очага рядом с девушкой.

— А может, не надо? — шепотом спросил Аристомен. — В Мессении проверишь.

— Там я уже проверял. У нас с этим делом полный порядок, — шепотом ответил Ксенодок. — А тут такая девушка, Пупок! Я уже готов идти по стопам твоего прародителя Геракла и на три года стать ее рабом, если, конечно, она не будет мне приказывать и заставлять работать.

На ужин подали лепешки, сыр, оливки, зелень, но Ксенодоку показалось несытно, и он сначала рассказал хозяину, какие они с Аристоменом богомольные люди, специально пришедшие с другого конца света, примерно из Гипербореи, поклониться святой горе, а потом предложил почтить Гермеса жертвой козленка. Хозяин безропотно сходил в загон, сраженный красноречием гостя. Ксенодок сам взялся совершить положенный обряд и помолиться за всех: не зная хозяина накоротке, он опасался, как бы тот в религиозном порыве не бросил в огонь козленка целиком.

— Но чем я совершу возлияние? — спросил Ксенодок.

Хозяин согласно кивнул, и хозяйка, спустившись в погреб, принесла початую амфору.

Ксенодок окропил жертву вином, но так скудно, что козленок даже не почувствовал и не встряхнулся, потом пробормотал себе под нос маловразумительное и перерезал бедолаге горло.

«Действительно жертва, — подумал Аристомен, — только не Гермесу, а утробе Ксенодока».

За дальнейшую разделку взялся хозяин, сославшись на опыт. Но когда он уже собрался побросать в огонь порубленные части, Ксенодок заметил, что на их родине Гермесу достаточно сала, хребта и пары ребер, остальное лучше запечь, чтобы не испортилось, а так как Гермес уже насытился дымом жертвы вполне и даже вина вволю, то неплохо бы и им выпить, чувствуя себя сотрапезниками великого гостя.

Скоро пир шел горой. Ксенодок шутил, не делая перерыва между фразами, и подливал себе, Омфале-Пупку да хозяину.

Разговор естественным образом крутился вокруг личности Гермеса как виновника торжества. Хозяин изредка пытался вставить слово про бога Пана, защитившего как-то его стадо от волков, но Ксенодок упорно гнул свою линию, считая, что Пан всего лишь отпрыск Гермеса, и рожденный от земной женщины Пенелопы непонятным образом, покрыт шерстью и с копытами. Напившись и наевшись до вздутия живота, Ксенодок почувствовал себя в ударе и приписал этот удар благодарности Гермеса за жертву козленка.

— Я знаю все для тех, кто мне верит. Верно, Пупок? — разглагольствовал Ксенодок, обнимая тайком от папиного взгляда луговую красавицу в самом девичьем соку. — Сейчас я скажу вам много хорошего о нашем невидимом сотрапезнике, а потом — немного гадостей. Я подам вам Гермеса во всех ипостасях: в хороших — как существо, подобное нам по духу, в плохих — как существо высшего порядка и нам не подобного, даже непонятного в своей порядковой вышине.

Знаете ли вы, любезные пастухи, что Зевс Кронович был главным производителем богов по праву и обязанности? Думаю, знаете, тайны из этого никто не делал. Супруга же его и сестра единокровная — Гера Кроновна, — будучи недалекой от него, до конца не понимала всей божественной сущности мужа и ревновала бедного ко всякой юбке. Поэтому Зевсу приходилось ловчить и обманывать, пользоваться случаем и подгадывать момент, а после бурных ссор — пускаться во все тяжкие и еще более тяжкие.

Однажды глубокой ночью, дождавшись, когда на кровати Олимпа «сон многосладкий овладел белолокотной Герой», Зевс тайком пробрался в Аркадию, в эти самые места, вон на ту гору Киллену, и там, в пещере, которую мы сегодня посетили, нашел нимфу гор Майю Атлантовну, приходившуюся ему двоюродной племянницей и двоюродной внучкой одновременно. Несмотря на поздний час, нимфа его ждала, переводя масло в светильниках: она тоже понимала свою богопроизводительную сущность. Что же до проблемы кровосмешенья, от которой незаслуженно пострадал Эдип, то в седые времена все боги приходились друг другу родственниками по многу раз: биоматериала не хватало, а к размножению тянуло, особенно по весне и зимой — от безделья. Хотя природа предупреждала и сопротивлялась ненасытному разврату богов, как могла, являя на свет и во тьму одноглазых циклопов, сторуких бриареев, ехидн, химер, керберов, гидр, сфинг и прочих уродов и уродиц. Некоторые богини вообще вместо кого-нибудь путного со свистом испускали в жизнь ветер Борей или Эол. И дуло тогда так, что корабли переворачивались. Но надо признать, попадались, как исключение, вполне приемлемые и даже приятные фигуры, страдавшие лишь психическими помутнениями вроде необузданной любви к животным, деревьям, водоемам, цветам и даже камням. Такой приятной фигурой вполне можно считать Гермеса.