Знак ворона

А я-то думал, что Глубинные короли боятся Светлой леди. Я надеялся, вопреки всему найденному Дантри в древних книгах, отыскать способ вернуть Эзабет. Идиотские фантазии помешали мне увидеть простую правду.

Тьерро – глупец и раб, ослепленный видениями. Конечно же, излечила его не Светлая леди. Не Эзабет дала ему силу спиннера. Не Эзабет он слышал в своем дурацком сердце. Саравор знал о возможностях Великого шпиля. Саравор знал про Око с тех пор, как забрал у меня частицу власти Шавады, и захотел Око, и сговорился с Глубинными королями, чтобы добыть его. Колдун вынул сожженные легкие Тьерро, заменил легкими спиннера, добавил красивую ложь и шрам, чтобы скрыть следы работы по живому. Бедолага Тьерро слышал голос колдуна и даже не представлял, кто на самом деле понукает и наставляет его. А меня с самого начала водили за нос. Если бы я и сам не хотел обманываться, возможно, догадался бы раньше. За желтыми шарфами и бунтом стоял Саравор, и теперь он приготовил все для своего вознесения.

Какой же я слепец!

– Скольких ему нужно убить? – подумав о телах под Валенградом, спросил я.

– Десятки тысяч.

Я вздохнул с облегчением – и тут же вздрогнул от ужаса. Ведь у Саравора сейчас не просто Око и Шпиль. Чертов колдун захватил целый город, получил войско, готовое фанатично драться за свою богиню. Все готово для кровавой бани. Будто ключ зашел в замок, и все вдруг обрело идеальный и жуткий смысл. Я въяве услышал масляный шелест этого ключа, поворачивающегося над Бесконечной прорвой.

Моя рука устала.

– Ты желаешь этого не больше нас! Мы должны объединиться!

Тварь была права. Хотя мы были врагами, хотя Акрадий пытался разбудить Спящего, Глубинный король и мой хозяин пытались препятствовать одному и тому же. Чудовищная сила и власть Саравора в этом мире нужны были только самому Саравору. Подземелья Валенграда полнились свидетельствами его жестокости. Мне самому не раз приходилось выносить его пытки. В нем осталось не больше человечности, чем в Глубинных королях. Если он добьется могущества, короли, хотя и не примут его как равного, могут согласиться на союз. В игре слишком мало бессмертных.

Я задал голове еще пару вопросов, а потом швырнул ее в бесконечную пустоту.

31

В сердце Морока я узнал неведомое никому и, наверное, обреченное исчезнуть вместе со мной. Там размыта граница между снами и явью, между бытием и небытием. Существование и время становятся относительными, вихрятся, перетекают вдруг в друга, открывая мельчайшее и огромное. Я вдруг понял, как работает тело, уразумел приказы, которые телесные частички отдают другу, управляя тем, как расти, чем быть. Я понял, как рождаются звезды, и постиг истинное имя демона, которого Глубинные короли пытались поднять из океанских глубин. Я понял, что руководит скворцами, сбивающимися в миллионные стаи, и ощущал силу, приковывающую к земле тех, кто лишен крыльев. Но я не мог удержать в памяти пришедшие ко мне тайны, они улетали, как ветер. Я не узнал и не заслужил их по-настоящему, они уходили столь же легко, как и явились.

На обратном пути я хотел отыскать и убить в третий раз странника с хорошей водой, но не сумел и стал мучиться от жажды. Когда я уходил от прорвы, голова прояснилась – но на душу легла ноша намного тяжелее прежней. Кроме меня, некому остановить Саравора.

Шатаясь, я пробрел сквозь белое сияние и выбрался под темное небо и единственную золотую луну. Я опустился на колени, прижал ладонь к темному ядовитому песку. Ощутил пульсацию Морока по другую сторону бытия. Она была сущностью всяких перемен. Оставить что-или неизменным было бы нарушением ее законов.

– Эй, ты кошмарно выглядишь, – спускаясь, прокаркал ворон.

– Зато жив.

– Едва жив.

Ну, с этим трудно поспорить.

– Думаю, я нашел путь отсюда, – заметил я.

Теперь я не был здесь слепым. Я ощущал положения всех фиксированных точек, хотя размыто, неясно. Я твердо знал направление лишь на ближайшую из них – так же, как знают, с какой стороны доносится звук. Книга Тноты описывала положение точек относительно друг друга. Я решил, что если повезет, смогу добраться до кратера Колда, а если уж очень повезет, обнаружу там пост. Пока я помню, как расположены точки, я могу ориентироваться без лун и астролябии. Но пришедшее с магией Морока, впитанное через съеденную плоть местной твари знание тускнело, расплывалось. Магия медленно и болезненно вытекала из моего тела. А съесть что-нибудь еще я не отваживался.

Отсчет моей жизни уже пошел.

– Что с лицом? – спросил ворон.

– Та насекомая тварь.

– А с грудью?

– Она же.

– А с рукой? – не отставал ворон.

Внутренняя поверхность правого предплечья – сплошь корка засохшей крови.

– Это то, что я должен был запомнить там, у Бесконечной прорвы. Я знал, что потом не вспомню.

– Лучше бы записал, – посоветовала дрянная птица.

Как будто я сам бы не додумался до такого, если бы было на чем и чем писать.

Зачем я ставил метку, какое знание решил всегда носить на своей шкуре, начисто вылетело из головы. Остались лишь наспех сделанные, кривые, глубокие порезы, чтобы уж наверняка остались шрамы. Похоже, я очень не хотел забывать.