Знак вурдалака

– Быть не может того. Мы с Тарле вдвоем выбрались из Ведьминой гати. И ты отдал приказ Тарле возвращаться в Москву.

– Я? Но ты говоришь, что метель…

– Да то накануне было. Ты почти сутки спал после того.

– Не помню ни про какой приказ, Петр Антипович. Что стало со мной?

– Ты упал и ударился головой. Мы с Тарле прибыли в дом и Тит Ипатыч сказал нам, где искать тебя. Мы пришли и увидели, что лежишь ты у алтаря и большая рана на твоем затылке. А рядом никого.

– Проклятие. А с чем я Тарле послал на Москву?

– Дак узнать про твою жену Елизавету Романовну. Ты сказал, что кормилица старуха Лавреиха на Москве живет и поведает некие тайны.

– Совсем ничего не могу вспомнить, Петр Антипович. Совсем ничего.

– Да болен ты, Степан Андреевич. Местная стряпуха отвар тебе приготовила целебный. Выпей. Пока теплый.

Волков выпил и снова уснул.

Карпов поставил на столик чашу с питьем. Затем заботливо поправил одеяло надворного советника…

3

Москва 1732 год. Декабрь.

Дом Лавреихи.

Иван Карлович Тарле был удивлен, как живет простая кормилица. У старухи был каменный добротный купеческий дом в два этажа. Стены его были облицованы гранитом и перед входом красовались две фальшивые колоны.

– А палаты не хуже чем у самого Волкова. С каких таких прибытков шикует старуха?

Он постучал молоточком в двери. Не открывали долго. Затем отворилось небольшое окошко.

– Кого бог принес? – спросил старушечий голос.

Тарле ответил:

– Коллежский асессор Тарле по государеву делу!

– Ась?

Тарле повторил:

– Коллежский асессор Тарле по государеву делу!

– Чего? – переспросила старуха. – С закладом пришли?

– По государеву делу! – снова громко отчеканил Тарле. – Чиновник юстиц-коллегии!

– Ох, и напугал ты меня, батюшка. Никак в толк не возьму кто таков.

– Открывай старуха и все поймешь! Живо!

Хозяйка долго возилась с замками и засовами. Тяжелая окованная железом дубовая дверь, скрипя несмазанными петлями, отворилась. Перед чиновником предстала сгорбленная фигура старухи в поношенном и засаленном платье. На её голове был повязан старый плат.

– Проходи, батюшка.

Тарле вошел.

– Ох, и плащ у тебя дорог, господин.

– Прими! – Тарле скинул его.

Старуха повесила его на гвоздь, продолжая нахваливать ткань и мех.

– В горницу прошу, барин. В горницу.

Иван Карлович прошел в дом. В большой горнице было холодно. Камин не топили.

– Хозяйка где?

– Дак я и есть хозяйка, батюшка.

– С чего так не топлено? – спросил чиновник старуху.

– Да дрова дороги больно, барин. Откель денег взять?

– Заклады берешь, кочерыжка старая. А на дрова нет денег?

– Дак копеечка ныне не дорога. Коли по людям ходит, то подружку за собой ведет.

– Ты, стало быть, и есть старуха Лавреиха?

– Я, батюшка. Я самая.

Тарле сел на деревянный стул. Старуха примостилась на трехногом табурете.

– Я чиновник юстиц-коллегии. Прибыл к тебе, бабка, по государеву делу. А ты должна правдиво ответить на все мои вопросы.

– Ох, никак в толк не возьму, про что молвишь, батюшка. Откель прибыль-то? Бедна я. О прибылях токмо мечтать могу.

– Вот заладила про прибыль. Я по велению матушки-государыни! И дело срочное привело меня в твой дом! Скажи мне, бабушка, откуда у тебя такой дом?

– Ась?

– Дом у тебя откуда такой?!

– Да щедротами барыни моей.

– Щедротами? Щедро одарила тебя твоя барыня. Не слыхал до сих пор, чтобы так слуг одаривали. И за что такая честь тебе?

– Дак вскормила я барыньку свою. Она и пожаловала меня.

– Такими хоромами? Не делай из меня дурака, бабка. Ты, карга старая, ростовщичеством промышляешь. Заклады берешь. И денег тебе на те нужды надобно немало.

– Чего говоришь, касатик, никак в толк не возьму, – затрясла головой бабка.

Тарле это надоело. И он решил действовать более жестко.

– Я чиновник юстиц-коллегии. Ты, видать, не знаешь, что сие значит?

– Не знаю, батюшка. Откель мне знать-то убогой? Прости дуру.

– Так я тебе сие знакомство организую. Нынче заберу тебя с собой в Приказ разбойный. А там имеются великие искусники. Они те все и растолкуют. Поручные палача страсть как любят с процентщицами толковать по душам.

– Что ты, касатик? Зачем в разбойный? Я чай не тать. За что меня в разбойный?

– Стало быть уши прочистило?

Тарле решил окончательно ошеломить старуху:

– По велению государыни императрицы и графа Бирена всех, кто касательство к сему делу имеют приказано брать за караул и ставить на пытку!

– Прости, касатик! Я все скажу, про что знать желаешь!

– Так бы и сразу! Ты кормилица была в дому секунд-майора Салтыкова?

– Я, батюшка. Вареньку выкормила. Я служила в их дому.

Тарле не понял ответа:

– Погоди! Какую Вареньку? Лизоньку.

– Я состояла в дому господина статского советника Арсеньева. И там дочку барина мово Вареньку кормила!

– Арсеньева? А что по дому Салтыкова?

– Дак это потом Варенька вышла замуж за Романа Салтыкова. А она, душа добрая, перед смертью своей отписала мне три тыщи рублев серебром. Отсюда и дом, и кое-какие денежки. С тех пор я здесь живу и в рост денежки даю.

– Так ты была в услужении у Арсеньевых?

– Точно так, касатик. У статского советника Арсеньева Ивана Кузьмича.

– А в доме у секунд-майора Романа Салтыкова?