Знак зодиака

Потом они отправились спать. Физерда с Осколком Тьмы так и оставили в той комнате, где они были, выдав ограниченное количество одеял и матрасов. В другом помещении, еще меньшем, чем первое, помимо кровати Тмиллы была еще одна, маленькая и узкая, и брат с сестрой поспорили насчет того, кто будет спать на ней – вдвоем они не умещались – и в итоге оба решили лечь на полу. Ведьма взглянула на это скептически, но возражать не стала.

Песнь памяти: часть вторая

Потом понеслись быстрые и странные дни первого подзвездия осени. Нэи удалось найти работу в деревне: ее взял в качестве помощницы местный гончар, хмурый, неразговорчивый старик по имени Эльке. По знаку зодиака Эльке был дева, но вообще-то "Гороскопам" он не очень соответствовал: там говорилось, что девы любят чистоту, а чистота в принципе не особенно вязалась с гончарным делом. В основном Нэи в его доме занималась уборкой – это требовалось постоянно – либо выполняла мелкие поручения, вроде "подай-принеси". Иногда Эльке рассказывал что-то о своем деле и даже показывал, как иметь дело с гончарным кругом. Нэи старалась запомнить побольше, охотно перенимая новый навык: кто знает, когда это может пригодиться? Аскель пытался помогать Тмилле в Лавочке, потому что пускать овна бродить по земляной деревне было не очень-то безопасно, в первую очередь – для него самого. Он быстро запоминал названия трав и информацию о живой реке, но, как и Нэи, не обладал способностями к магии, и все попытки Тмиллы обучить его простейшим заклинаниям проваливались. На злосчастной кровати брат и сестра договорились спать по очереди.

Осколок Тьмы большую часть времени проводил в Старой Лавочке или в окрестных лесах, но по вечерам приходил к ним, в вымокшем плаще, с застрявшими в волосах листьями и ветками и с трагичным видом. Первое время обращенный пытался тоже набиться к Тмилле в помощники, но из этого ничего не вышло, потому что он не мог ни разговаривать с посетителями – вообще-то, вернее сказать, это они не очень-то могли разговаривать с ним – ни договариваться с живой рекой. Обращенный скучал и – это было видно – бесконечно думал про свое прошлое и про то, что пора бы уже его вспомнить, и оттого с каждым днем становился все более и более нервным. Тогда Нэи дала ему тщательно хранимую книгу, "Правду знакомой лжи", и оказалось, что Осколок Тьмы с горем пополам может читать высокий алфавит, на котором сборник легенд был написан. Поскольку обращенный понимал написанное через слово, чтение затянулось надолго, и ему, казалось, немного полегчало. Физерд поначалу исчез, но ненадолго. Чем ближе был конец подзвездия, тем короче становились промежутки времени, на которые он покидал земляную деревню, и тем чаще он наведывался в Лавочку. Скоро стало понятно, что к Маяку он отправится с ними, и никто не возразил по этому поводу. Нэи это путешествие по-прежнему казалось нереалистичным, но Тмилла говорила, что это путь в поисках ее учительницы, и в таком свете все виделось куда более правдоподобным. Тем более, им по-прежнему некуда было идти.

Физерд по ее просьбе наведывался в их водяную деревню, но отыскал там только горстку местных жителей – большинство ушло искать лучшей доли в крупные города. Селлу там никто не видел с самого пожара. Нэи опасалась, что он врет и еще больше боялась, что они с Селлой просто разминулись около деревни. Но это, в конце концов, было почти целое подзвездие назад, и неизвестно, где она теперь. Нэи все меньше сомневалась в том, что согласится путешествовать вместе с Тмиллой.

Осень наползала на лес, как огромная тень, заставляя темнеть деревья, воду и дни: ночи становились все длиннее и холоднее, а дни все быстротечней и прозрачней. Зеленые листья в волосах Осколка Тьмы и на подошвах ботинок Физерда сменились красными листьями. Последний иногда тоже оставался ночевать в Старой Лавочке, и тогда оба юноши приходили жаловаться. Жаловались, как правило, Нэи, потому что Тмилла подобные попытки безжалостно отсекала, а от Аскеля невозможно было дождаться сочувствия.

– Это нечто ужасающее, – говорил Физерд, округляя серые глаза. – Ты просто не видела это место. Самое нормальное, что там есть – паутина. Я однажды положил руку на стул, а он превратился в дерево. И убежал, убежал, понимаешь? И этот… парень с длинным именем. С ним вообще ни о чем не поговоришь! А карты я ведьме отдал!

Нэи поначалу смеялась над убегающим стулом и над паутиной, как самым нормальным предметом интерьера, и юноше, кажется, это льстило. Во всяком случае, он сразу надувался, пыжился, как весенний голубь, и принимался расписывать сомнительные достоинства Старой Лавочки с еще большими подробностями. Вскоре Нэи надоели эти рассказы, но она не подавала вида: разве не сходил Физерд по ее просьбе в водяную деревню? Что ей стоит просто выслушать его?

– Это мучительно, – бурчал Осколок Тьмы, зарываясь носом в воротник плаща. – Этот парень приходит и разгоняет всю мебель! Я целые ночи потом ее собираю по лесу. И еще он разговаривает на такие странные темы…