Знахарка

Ворожебник опустился на одно колено и пронзил острым ножом стылую землю у небольшого холмика. Нож тот дала сама Колдунья - рукоять была исписана старыми рунами, средь которых попадались даже такие, которых сам Ворожебник не разумел - видел только мощь, что рождалась от знаков. И сила исходила от клинка такая, что дрожь бежала по крепкой руке, заставляя ту трястись, как у любителя браги.

Мужчина ухватился за рукоять двумя ладонями и с нажимом вогнал железо в землю. И та покорно разошлась, простонав от обиды. Несколько рваных движений - и на земле осталась руна Чернобога, уходящая ветвями под заледенелую корку. Ворожебник окропил руну кровью из сосуда, что дала Чародейка, и тут же сморщился: кровь та была мертвой. Смрадной. А ведь бежала по венам живым, наполняя Госпожу красотой и молодостью.

А руна загорелась мертвенно-зеленым светом, заставляя землю шевелиться, поднимая тело.

Скорей, нужно торопиться, пока девка еще в покое!

Краем глаза рыжий видел, как отшатнулись наемники. Им сказали, что они должны осквернить капище, но никто не упомянул о запретном обряде. Крепкие мужики со страхом глядели на ворошащуюся землю, оживленную мертвой кровью, и начинали пятиться к городу.

Гай про себя ухмыльнулся. Глупые. Думают, будто отпустит их Госпожа с горой алтынов в Пограничные Земли - и дело с концом. Хотя... что может знать это ворье? Не скажешь ведь, что расплатой за осквернение земли Симаргла нужно платить жизнью и кровью - свежей, теплой совсем еще.

Ворожебник кратко кивнул руннику, и тот мигом направился к расцарапанной земле. Уложил заготовленную дощечку и позвал другого слышащего. Целитель - один из тех, кого ждала дома семья - двигался неохотно: чары на него действовали не так, как на других, и он то и дело выныривал на свет божий, проклиная Колдунью. Но тут, на капище, его душа дремала.

Он полоснул грязным клинком по вздувшимся венам - и на сырую землю упали первые багряные капли. Они подсветили руну Чернобога алым сиянием, что давала сама жизнь, и руна затихла, упокоив мертвое тело.

А клинок завибрировал, сообщая Хозяйке: еще одна булла готова.

А коль все чистые души будут запечатаны кровью живой с гнильным смрадом смешанной, уж не придет за Госпожой Симаргл, чтоб увести в Туманный Лес.

И станет она жить среди живых - сама той жизнью повелевая.

Ворожебник встал с колен, молча взглянул на обмерших от страха наемников и закрыл глаза. Заговорил быстро, злобно, читая мертвый наговор. А когда очи его распахнулись, полные алого света, наемники истекали кровью, орошая свежим подаянием землю Симаргла.

Глава 10.

Яра бегом направилась к избе Литомира. Ночь на исходе. Вон и небо уж занялось рдеющими всполохами. Година-другая - и село загудит, очнется от сонной неги да заспешит на подворья. А пока Свят никуда не ушел, его можно сыскать дома. Может, и послушает ее.

По головной улице идти не можно: несмотря на ранний час, ее могут увидеть. И снова пойдут толки об их полюбстве. Значит, узкой тропкой позади дворов.

Она едва прошмыгнула мимо хлева, как расслышала позади грузные шаги.

Литомир.

Не отпустит знахарку, хоть и понимает - не ее вина.

Яра обернулась, чтобы отговорить его, успокоить, как внезапная резкая боль оглушила ее. Ворожея интуитивно ухватилась ладонью за горящую щеку, падая в снег. И только тогда подняла глаза на обидчика:

- Не надо, Литомир. Хватит! Я отговорю его...

Яра попыталась встать, но удар в живот опрокинул ее. Молодая знахарка закашлялась, провалившись в снег. Рядом рухнул Литомир. Кислый запах браги ударил в ноздри, и Яра с отвращением отвернулась.

Староста встал на колени, и, покачиваясь, снова поднялся.

Глаза защипало даже не от боли - от обиды, и знахарка расплакалась. Поднялась, пытаясь уйти. Кажется, позади нее спешила Крайя, почуяв опасность. Она уже спасала Яру, и этот случай не стал исключением.

Но Крайя не поспела.

Литомир занес над Ярой кулак, да только так и не ударил ее.

Ворожея вскинула голову, пытаясь понять, что его остановило, и пришла в ужас.

Степняк. В одних портках да рубахе, что она давешне принесла ему. В сапогах поверх чистых холстин. И морозно на дворе, а он - за ней. Беспокоился? Чуял опасность?