Знакомство с разумной религией Иммануила Канта

Вместе с тем Кант находит, что моральный принцип может противостоять религиозному заблуждению. Помимо доброго ведения жизни всё, что люди считают за богоугодные действия, есть не что иное как религиозное заблуждение и фальшивое служение Богу. Кант начинает с того, что разум не оставляет нас совершенно без успокоения в отношении того, что мы не можем стать добродетельными, или праведными в глазах Бога исключительно по своей воле. Разум говорит нам, что тот, кто положительно настроен к истинной обязанности и её исполнению, насколько это в его силах (хотя бы в постоянном приближении к полному следованию закону), – такой человек с правотой может надеяться на то, что лежащее за пределами его власти будет прибавлено высшей мудростью тем или иным путём (что сделает постоянной склонность к постепенному улучшению), без того, чтобы разум мог проследить за путём этого вмешательства или познать, в чём именно оно состоит, – поскольку пути Бога могут быть настолько таинственными, что в лучшем случае он может поведать нам в Откровении через символическое представление, в котором лишь практический смысл понятен для нас, тогда как теоретически мы не в состоянии ухватить, в чём именно заключается отношение Бога к человеческим существам. (Religion 167) Во-вторых, аргументирует философ, если человек уклонится с этого пути улучшения хотя бы немного, – нет никаких условий для фальшивого служения Богу в форме заблуждения, поскольку кроме этого первого основания всё остальное лишь случайно. Когда человек говорит, что он жертвует своё сердце Богу, он не имеет ввиду своё намерение доброго ведения жизни как угодное Богу, но прочувствованное сердцем желание того, что его жертва может быть принята как «уплата вместо этого намерения» / natio gratis anhelans, multa agendo nihil agens (Лат.), поясняет Кант. Наконец, когда набожный человек совершает уставное посещение церкви, или предпринимает паломничество, или иное действие, замещающее моральное служение Богу, – все эти действия одинаковы и имеют одинаковую цену. Различные внешние формы здесь стоят одинаково ничто, если мы пренебрегаем одним-единственным принципом угодного служения Богу, – совершаем ли мы что-либо исключительно на основании нашей предрасположенности к морали, утверждает Кант. Если моральная основа наших действий манифестирует себя, то эти действия жизненны, в противном случае эти действия есть добродетельная игра на зрителя и ничего более. Психологический феномен наблюдается среди приверженцев вероисповедания, в котором уставы играют меньшую роль в вере: они ощущают себя в некоторой степени более благородными в связи с этим и более просветлёнными, хотя они имеют всё ещё достаточно уставной веры, так что со своей обретённой вознесённой чистоты им не следует смотреть с пренебрежением (как они это делают) на своих собратьев, погрязших в церковном заблуждении, поучает Кант. (Religion 168) Предрасположенность к добродетели имеет дело с чем-то действительным, что само по себе угодно Богу и совпадает с тем, что лучше для мира. Заблуждение, что через религиозные действия культа мы можем достичь чего-либо на пути оправдания перед Богом есть религиозное суеверие, констатирует философ. (Religion 169) Это есть суеверное заблуждение: желать быть богоугодным через действия, которые человек может совершать даже без того, чтобы быть добрым человеком, а лишь соблюдая уставные требования веры, следование церковной практике и дисциплине и так далее. Но заблуждение называется энтузиазмом, когда воображаемые пути к благочестию воспринимаются как недоступные человеческим силам, уточняет философ. Энтузиазм религиозного заблуждения есть моральная смерть для разума, без которого не может быть религии, потому что, как мораль в целом, религия должна быть основана на принципах. Церковная вера должна содержать в себе, кроме уставных положений, без которых она ещё не в состоянии обойтись, иной принцип: проповедовать религию доброго ведения жизни как свою истинную цель, чтобы в будущем стать совсем свободной от уставных положений, делает вывод философ. (Religion 170)