Знаменитые русские о Неаполе

Я часто и подолгу жила в Европе, но города, подобного Неаполю, не встречала нигде… Нигде не чувствуешь себя с такою силою, как здесь, царем природы, человеком, которому подвластны и море, и земля, и горы; нигде не чувствуешь себя таким ничтожеством, робким маленьким созданием Божьим, которому нужна защита и покровительство – от моря, вдруг разражающегося бурей, когда разъяренные волны бросаются на город, смеются над гранитной набережной, вырывая громадные плиты, унося, как добычу, вековые деревья и, напугав, заставив дрожать человека в бессилии, уходят и снова нежно, робко шурша, лижут каменистый мол, баюкают лодки рыболовов, доставляя им богатую добычу; от Везувия, верхушка которого вечно напоминает человеку о страшной разрушительной силе, о мертвых городах, лежащих у подошвы горы, о тысячах людских жизней, погибших от одного ее дыхания.

Н. А. Лухманова. В волшебной стране песен и нищеты

(1898). СПб., 1899, с. 6–7.

С. Глаголь

1900

Весь северо-западный склон вулкана покрыт лавою и трещинами, которые вечером рдеют зловещим огнем и делают весь этот склон похожим на гигантскую кучу угля, потухшую сверху, но горящую где-то внутри… Когда выйдешь ночью на балкон и смотришь на эту рдеющую огненную массу, высящуюся над уснувшим городом, и когда сообразишь, что эта раскаленная лава видна за какие-нибудь пятнадцать верст, невольно становится как-то жутко на душе и начинаешь совершенно не понимать, как могут спокойно жить люди в тех беленьких домиках, которые рассыпаны по горе, чуть что не у самых огнедышащих трещин. Но человек ко всему привыкает, а Везувий к тому же приносит и хороший доход.

С. Глаголь. На юг. Из летней поездки в Константинополь, Афины, Неаполь, Рим и Венецию.

М., 1900, с. 169.

Восхождение на Везувий

А. Брюллов

1824

Другой день назначен был Везувию. Прибыв в Портичи и взяв ослов, пустились ‹братья Брюлловы. – А.К.› вверх к Везувию. Дорога с каждым шагом становилась все поразительнее: с одной стороны необозримый и прекрасный вид, с другой стороны сады, хорошо обработанные, еще несколько шагов – и взору открывалась ужасная пустота застывших волн огненного потока лавы. Наконец мы достигли хижины, построенной на некотором возвышении и, можно сказать, на половине дороги. Отдохнув несколько, мы отправились далее; я первый слез с осла и начал всходить на крутизну; прошедши некоторое расстояние, я начал удивляться, как могли называть сей путь трудным, и думал, что никаких препятствий уже не будет; но с каждым шагом встречал новые препятствия, так что, наконец, почти не мог уже вперед подаваться, утопая в песке и золе и катясь назад; но с большим усилием достигли вершины; солнце уже клонилось к западу, вся природа начинала покоиться, только в кратере раздавался глухой шум от падающих каменьев, которых мы почти не могли рассмотреть в дальнем расстоянии, ибо окружность кратера имела 3 итальянских мили, или 5 верст. Маленький дым курился из кратера; ночью мы заметили маленькие огни, однако никаких следствий не было. В Неаполе многие думали, увидавши огонь на Везувии, что это было маленькое извержение…

Письмо родителям, 8 мая 1824 г.

М. Погодин

1839