Знамя жизни

Они сели на диван. Марина Николаевна молчала — думала о том, как и с чего начать разговор не о детях и не о каких-то женских заботах, а о том главном, ради чего она сюда приехала… Татьяна, хотя и делала вид, что теперь она готова заняться только журавской делегаткой и выслушать её, мысленно всё ещё находилась с сыном (мать, что тут скажешь!). Поэтому, сама не зная почему, начала рассказывать о том, как мальчик быстро научился ходить (однажды утром встал — и пошёл!); как плакал, бедняжка, когда на розовых молоденьких дёснах прорезались острые и белые, как стёклышки, зубки; какие заучил смешные слова, — сказала о том, что старшего сына, который задержался в школе и скоро должен явиться, звать Михаил, а младшего Серёжа, — имя дали в честь усть-невинского Кавалера Золотой Звезды; что ей хотелось бы поехать с делегацией в Журавку, чтобы повидаться с Сергеем Тутариновым и его женой Ириной, но что сделать ей это не позволяет вот этот маленький Сергей Стегачёв…

— Разве у вас девичья фамилия? — спросила Марина Николаевна, понимая, что в эту минуту никак нельзя начинать разговор о цели её приезда.

Лицо Татьяны сделалось грустным, взгляд — задумчивым: она смотрела на лампу, стоявшую на столе под зелёным колпаком, видимо, вспомнив что-то невесёлое и горестное.

— Первый муж был Андрей Нецветов… В войну погиб… Теперь у меня муж Илья Стегачёв… Этот — писатель! — добавила она нарочито громко, как бы желая скрыть грустное раздумье.

— Писатель?

— А что вас так удивляет?

— Нет, конечно, не удивляет… Я просто… — Марина Николаевна не договорила и подумала: «Что-то у нас с ней много в жизни схожего… И у неё, как и у меня, первый муж погиб на войне. И она, как и я, второй раз замужем… И второй муж, как и у меня, писатель…»

— Вы, верно, ещё и в глаза не видели вот эту повесть, — и Татьяна взяла со стола не очень толстую книгу в зелёном, под цвет весенней травы, переплёте. — «Кубанские зарницы» — сочинение Ильи Стегачёва… Жене, конечно, приятно.

— И в книжном магазине я не видела…

— В продаже её ещё нет — только вчера Илюша получил авторские экземпляры.

Быстро и не то, чтобы вошёл, а вбежал мальчик лет десяти-двенадцати, быстроглазый, энергичный. И по тому, как он смело поздоровался с незнакомой ему тётей, как бросил на стол сильно потрёпанный, видавший виды портфель с книгами, как в это время у Татьяны радостью заблестели глаза, Марина Николаевна поняла, что это и был Михаил Нецветов. Взгляд серых, больших глаз у мальчика был строгий, не по возрасту волевой; на низко остриженной угловатой голове непокорно торчал чубчик с характерным завихрением — видимо, из-за этого завихрения и оставляли этот пучочек волос; на затылке по-казачьи лихо сидела кубанка из серой смушки.

— Ну что, герой? — спросила Татьяна, обнимая сына и счастливым взглядом обращаясь к Марине Николаевне.

— Мама, ты меня не задерживай.

— А что случилось?

— У нас сборы.

— И сегодня?

Да хотя бы и каждый день — если нужно… Скажи тёте Варе, пусть покормит без — задержки… Люблю есть на ходу!

Мишутка снял кубанку и, ударяя ею о коленку, убежал на кухню. Опять на красивое лицо Татьяны упала тень.

— На ходу, — сказала она грустно, — Вот таким, помню, был покойный Андрей… И ещё, вы заметили, Марина Николаевна… Как это он сказал: «хоть бы и каждый день…»

Как это делают в таких случаях решительно все женщины, Марина Николаевна тоже похвалила мальчика, сказав, что это очень хорошо, если он так торопится на пионерский сбор; что у него необычайно живой характер, а лицо и взгляд не по летам энергичны; что в нём вообще есть что-то своё, — словом, нашла в нём всё то, что каждая мать находит в своём сыне…

После этих слов Татьяна снова повеселела, и Марина Николаевна решила, что вот и наступила удобная минута, чтобы начать деловой разговор, и она сказала несколько излишне официально:

— Татьяна Николаевна, должна сообщить вам, что я приехала в Рощенскую не одна… Со мной просьба наших депутатов райсовета и Сергея Тимофеевича Тутаринова… Мы приглашаем рощенцев пожаловать к нам на заседание сессии районного Совета, которая откроется завтра вечером, чтобы там обсудить и подписать наши общие социалистические обязательства.