Знание! Кто «за»? Кто «против»? Воздержался?

Помимо функционального современные армия и наука имеют также структурно-иерархическое деление. Ибо время рыцарей, способных в одиночку добиваться решающих успехов, для большинства наук закончилось или заканчивается на наших глазах, а в военном деле прошло давным-давно. В связи с чем в обоих сферах постоянно встают задачи выбора оптимальных организационных форм и такого распределения ресурсов, полномочий и ответственности, которые позволили бы с наибольшим эффектом направлять к единой цели усилия нередко находящихся на значительном удалении друг от друга отдельных личностей, групп и подразделений.

Наконец, нельзя не вспомнить и о том, что прочное закрепление в научном обиходе выражений “ломать копья”, “победить (потерпеть поражение) в дискуссии”, “разгромить” какого-нибудь теоретического противника и т. п. объясняется не только тягой к ярким образам и звучным фразам. Просто учёным порой приходится вести настоящие сражения за истину и поневоле обращаться к боевой терминологии.

Между учёным сообществом и армией может быть проведено немало других параллелей, в частности, в том, что касается системы комплектования. Причём результаты такого сопоставления, на наш взгляд, не ограничиваются уточнением исторической ретроспективы, но могут помочь прояснить и некоторые вопросы сегодняшнего дня.

I

.

Сравнительный обзор истории комплектования армии и науки.

Итак, прежде всего напомним, что в истории вооружённых сил с точки зрения комплектования выделяют следующие основные этапы:

I.  всеобщая воинская обязанность при отсутствии постоянной армии.

II. Наличие в стране постоянной армии при отсутствии всеобщей воинской обязанности.

III. Объединение элементов двух первых этапов, когда в стране действует армия с постоянным офицерским составом и постоянно обновляемым на основе всеобщей обязанности рядовым составом.

Примером человеческого объединения, воевавшего по первому типу, является прежде всего первобытный род, готовый поистине до последнего человека защищать свою территориально-бытовую обособленность. Очень близко к этому патриархальному образцу стоит и военная организация античного города-государства, в котором не было постоянной армии, но зато каждый гражданин зрелого возраста был готов – при принятии такого решения – выступить в военный поход. (А в случае нападения на суверенный город-крепость в его защите принимали посильное участие вообще все жители, включая женщин, детей и стариков.)

Типичными примерами армий второго этапа может служить русская армия периода 1705-1874 гг., долгое время комплектовавшаяся за счёт пожизненно мобилизуемых крестьян, а также прусская армия Фридриха II (1712-1786, прус. король с 1740 г.), комплектовавшаяся наёмниками, также по существу пожизненными (в том смысле, что преимущественно посмертными).

Наконец, третья схема комплектования, впервые введённая в революционной Франции в конце XVIII века, и поныне продолжает использоваться многими европейскими странами, хотя в последнее время кое-где происходит поворот к наёмничеству.

Сходные обстоятельства обнаруживаются и в истории наук. Ведь изучение людьми устройства внешнего мира началось отнюдь не в Греции, не в Египте и даже не в Индии. За фиксацию и первичную систематизацию наблюдений в области ботаники, зоологии, минералогии, метеорологии, астрономии, наконец, собственной анатомии и физиологии человек взялся практически сразу же, как стал активно пользоваться речью и осознал себя человеком. То есть за десятки тысяч лет до появления самого первого государства.

Понятно, что в эпоху, когда почти все силы, будь то физические или мыслительные, уходили на решение задач повседневного выживания, нашим пращурам было не до высоких абстракций. Вместе с тем опыт народов, доживших до наших дней в условиях каменного века, показывает, что, даже действуя чисто эмпирическими методами, можно заручиться достаточно разнообразными и вполне объективными сведениями об этом мире и своём месте в нём. А по части знания повадок живущих рядом с ними птиц и зверей те же африканские бушмены, австралийские аборигены или амазонские индейцы, пожалуй, ещё и дадут фору многим дипломированным зоологам.

Для нас же здесь важно подчеркнуть, что никаких специально призванных исследовать природу деятелей в первобытной общине не было. Свой вклад в общую информационную копилку мог внести любой сородич, сумевший заметить и сообщить другим нечто новое и поучительное. С другой стороны, в патриархальном обществе подростку и в голову не могло прийти отмахнуться от наставлений зрелого сородича, не говоря уже о старейшине. Так что каждый вступающий во взрослую жизнь член общины мог и должен был усваивать именно всю массу знаний (как, впрочем, и предрассудков), доступных соплеменникам. И такой порядок с полным правом может быть определён как всеобщая познавательная обязанность.