Знание-сила, 2006 № 07 (949)

Читателю вообще предложено расстаться со многими обжитыми стереотипами восприятия. Например, с тем, что в Российской империи царили — и, ясное дело, губили ее — чиновничий произвол и засилье бюрократического аппарата. Канадец С. Беличенко с цифрами в руках доказывает: Россия — в сравнении с другими великими империями: Францией, Германией, Великобританией, Испанией, Японией — была как раз "недоуправляемой". Чиновников на душу населения здесь было гораздо меньше, чем в европейских государствах — их попросту не хватало. Медленные темпы модернизации страны (с чем уж действительно не поспоришь) объясняются именно этим.

Есть основания оспорить даже устоявшееся представление о царской империи как о пространстве, где "великорусская" метрополия "колонизировала" нерусскую периферию. Сейчас привычно воспринимать вещи именно так, но самовосприятием русских это не было никогда, а слова "колонизация" и "колония" в отношении окраин просто не употреблялись.

Свою огромную, все разраставшуюся страну с ее "колониальными" окраинами русские долгое время не чувствовали чужой. Она не потрясала, не обманывала привычных ожиданий, не заставляла менять устоявшихся привычек. Она была в огромном, бесформенном, не очень четко себе представляемом, но все же несомненном порядке вещей. На новоприсоединенных окраинах "не могло возникнуть, — пишет Ю. Слезкин (США), — Новой Московии по образцу Новой Англии или Новой Франции, поскольку у Старой Московии не было четких границ (ни во времени, ни в пространстве) и поскольку новые земли на востоке были присоединены, но не были полностью освоены (не были наречены. обращены и захвачены по-колумбовски) — "провозглашением вступления во владение и водружением королевского штандарта".

Между тем империя очень изменила самих "московитов" — гораздо быстрее и радикальнее, чем они сами успели заметить. А ведь еще в XVII веке они — пишет тот же Слезкин, — даже "не путешествовали. Они бродили, бежали и переезжали, но они не рассматривали перемещение в пространстве как достойное занятие и не поощряли стремления дивиться мирским и неблагочестивым вещам". Когда Лейбниц, "известный на весь мир своей любознательностью", попросил бранденбургского посла в Москве привезти ему из России какую-нибудь азиатскую диковину; тот ответил: "Московский народ совершенно неспособен к изысканию подобных диковинок, ибо он не прилагает ни малейшего труда ни к чему, что не пахнет деньгами и не представляет явной пользы".

И подумать только, что это — всего за каких-то два века до отмеченной Федором Михайловичем "всемирной отзывчивости"!

ЛИЧНОСТЬ В ИСТОРИИ

Александр Голяндин

Гений мирного Рима

Римская монета с изображением Антонина

Александр Великий считается одним из лучших полководцев древности, он завоевал полмира. И это знает каждый школьник.

А кто знает, например, римского императора Антонина Пия? Блестящего государственного деятеля и миротворца, в отличие от Александра Македонского? О нем не снято ни одного фильма. Люди его забыли. А ведь он был воистину великим правителем! Редко когда гражданам Римской империи жилось так хорошо, как в годы его правления.

Все эти политики и завоеватели. без которых не обошлось ни одно столетие, обычно суть не что иное, как именитые злодеи.

Вольтер. "Философские письма"

Демон власти

Интересно, что эпитет "великий" рядом с именем Александра Македонского связан совершенно органично и воспринимается естественно. За десять лет он покорил полмира, основал 70 городов, мечтал слить воедино народ греческий и персидский, культуру варварской Азии и просвещенной Эллады. Но едва он умер, его империя распалась. Распалась, оставив лишь смутную тень величия. Горе и ужас, и кровь — все забыто. Теперь история Александра кажется захватывающей сказкой давних времен. Перипетиями его судьбы можно лишь восхищаться, уже не вспоминая, что он сам стал первой жертвой соблазнов, которые таит в себе власть, — соблазнов повелевать без милости, судить без жалости, побеждать без пощады.

Власть чаще всего вызывает в людях именно эти пороки. Упиваясь властью, люди часто, очень часто теряют человеческое лицо. Но не все. Были в истории загадочные личности, которые, и вознесясь на самый верх, умели обуздать в себе разрушительные страсти и правили по слову закона и по долгу рассудка. Почему же мы забываем о них и отказываем им в величии? Победить именно в себе злое и разрушительное начало, быть может, это сложнее, чем покорить и залить кровью многие страны. Таким "укротителем демонов в себе" был император-миротворец Антонин Пий. Великий Антонин. Хотя в школьных учебниках этот принцепс, правивший Римом почти четверть века, "не прописался", уступив место, по словам Вольтера, "именитым злодеям".

Демократия по-императорски