Знание-сила, 2006 № 11 (953)

Забавно, что сама Германия свою образовательную традицию во многом утратила. Хорошо помню трагический рассказ моего немецкого друга и коллеги. Его дочь училась в 12-ом (!) классе средней школы и ей нужно было постоянно писать рефераты, темы которых хорошо подходили для докторских диссертаций по разнообразным областям науки, но школьникам были совершенно недоступны. В результате вместо интереса школа вызывала откровенную ненависть. Мой друг бился над тем, как довести дело хоть до аттестата зрелости. У нас тоже случается нечто в таком роде, но масштаб все же не тот. В норме, чем лучше вуз, тем цельнее, яснее и проще для восприятия учебный план. Вспоминаю ужас, который я испытал перед расписанием одного провинциального университета (теперь он стал зарубежным). Студентам предлагалось в рамках одного семестра изучать такие "родственные" предметы, как квантовую химию и животноводство.

В методическом плане опасность "англо-индийского" подхода кажется очевидной (о достоинствах — а они, конечно, тоже есть — пусть напишет сторонник подхода). Преподаватель и не рассчитывает, что студент поймет детали теории. Важно, чтобы задачи решались. Но тогда остается непонятным, когда можно применять изучаемый прием. Ведь теория-то и развилась потому, что люди попадали в разнообразные ловушки рассуждений, ошибались и постепенно строили здание теории, которое от таких ловушек защищает. Конечно, можно полагать, что хорошие студенты попадут несколько раз в эти ловушки, а потом возьмут хорошие книги и сами во всем разберутся. Но читать так лекции как-то не хочется.

Однако на ситуацию можно посмотреть и совсем с другой стороны. Вот приходят наш и индийский выпускник наниматься на работу в какую- нибудь фирму. Хозяин фирмы интересуется, знают ли они, например, что такое метод Зейделя. Я, честно говоря, сомневаюсь, что наш выпускник бодро ответит на этот очень частный вопрос. Его-то больше учили общим вопросам теории. Конечно, он возьмет учебник и разберется. Ответ на этот вопрос есть в самом стандартном учебнике — я проверил. А ответы на чуть более сложные вопросы есть в более специальных книгах. Он их легко найдет в интернете, а потом, если нужно, то купит у метро компакт- диск с пиратским изданием математической литературы и прочтет там нужную справку. Я, конечно, посоветовал бы ему сходить в библиотеку, но в целом это как раз то, чему мы учим. Беда лишь в том, что на все это уйдет несколько дней. Зато индийский выпускник, наверное, слышал об этом методе и сможет сказать несколько слов о нем, а может быть и написать какие- то формулы. Не думаю, что работодатель заведомо отдаст предпочтение нашему выпускнику. Конечно, если бы речь шла о поступлении в аспирантуру или о приеме на работу в научный институт, то, прежде всего, поинтересовались бы мнением научного руководителя и списком печатных работ, если они уже есть. И тут мы снова возвращаемся к исходному вопросу — кого мы учим и для чего...

Я не знаю правильного ответа на весь этот клубок вопросов. Точнее, я думаю, что простого и однозначного ответа тут просто нет. По этому поводу я всегда рассказываю студентам о стихотворении не очень популярного сейчас Владимира Маяковского "Пиво и социализм". Пастернак считал, что хороша только лирика Маяковского, а заказные рекламные стихи Маяковского ему не нравились. А мне это заказное стихотворение 1927 г. из журнала "Бузотер" кажется очень поучительным. В нем рассказывается о конфликте, возникшем после открытия пивзавода им. Бебеля. Мужья стали злоупотреблять пивом, а жены стали им указывать на неправомерность злоупотребления именами классиков марксизма. На что получили от мужей ответ: "Для вас, мол, Бебель — "Женщина и социализм" (была у него такая книга, известная в 20-е годы), а для нас — пиво и раки". Вот и в нашей жизни часто встречаются ситуации, когда существуют два плохо совместимых взгляда на вещи, за каждым из которых есть своя правда.

Хочется думать, что из борьбы этих плохо совместимых тенденций и вырастает развитие. Видишь, что мы, оставаясь приверженцами первой тенденции, постепенно включаем в свои методики что-то и от другой тенденции, и надеешься, что твои лекции стали хоть чуть-чуть лучше от этого. Мы регулярно собираемся и обсуждаем эти вопросы на кафедре. Поскольку вопросы вечные и неразрешимые, у каждого есть свой взгляд на них. Хорошо помню случаи, когда наш уровень толерантности оказывался недостаточным, и мы в сердцах говорили друг другу резкие слова, а потом, конечно, переживали и старались принять во внимание чужую правду.

Надеюсь, что студенты, которые — чем черт не шутит — прочитают эту заметку, будут теперь лучше понимать, о чем думает лектор перед лекцией, а их родители — в чем вообще состоит университетское образование.

КАТАСТРОФЫ ВОЗМОЖНЫ