Знание — сила. Фантастика (2011-2015)

— Ничего, милок, все в дело пойдет. Ты полистай, полистай. Такую книжку тебе не сыскать и в столице. Библиографическая редкость, — сказал старикан со значением. В древности, всех людей эскулапы делили на «сапожников, либо портных» по внешнему виду и характеру. Старика смело можно определять в «сапожники». Время не то, чтобы сильно щадило его, но под овчинным зипуном угадывалось упругое тело с хорошим кровообращением и предостаточным количеством темной желчи.

Сергей Степанович в следующую минуту встревожился. Он не сразу понял от чего, и потому долго взирал на обложку, прочитывая в какой уж раз: «К вопросу психофизических патологий существ не классифицированных. Художественное осмысление» и далее «Под общей редакцией проф. Кущина Сергея Степановича». Год издания 1903, С.-Петербург, типография А. С. Суворина, Эртелев пер. д. 13». Обрывки пустячных воспоминаний туманными образами будили память, но ухватить их суть, сколь он не силился, не удавалось. Они, словно утренний сон, безвозвратно ускользали.

— Редкостный экземпляр, — между тем нахваливал товар книгоноша. — В старину издавался «Новый журнал иностранной литературы, искусства и науки», а это к нему в качестве приложения выпустили книжку. В августе 1903 года. Стало быть, к 8-му номеру. Глянь, каково состояние книги, а между тем ей 108 лет. А ты, надо полагать не здешний, милок?

— Проездом…

— У меня остановишься, — сказал дед и принялся собирать книги в холщовую суму. — Меня Савелием кличут, Петров сын.

Домишко деда Савелия оказался на задворках, поблизости от брошенного завода. Впрочем, все в Чирьевске так или иначе прилепливалось к заводу, оттого и не понять, где окраина, а где центр. Прежде чем войти в дом, они миновали небольшой одичавший яблоневый сад. Лист на деревьях отмирал, падал, придавая земле благородный желтый оттенок. В сгущающихся сумерках от листьев истекал свет, не давая тьме скрыть окрестности. Яблоки, тронутые гнилью, валялось под деревьями, но хозяину до них не было дела. Воздух пах переспелыми плодами и листвой.

Хибарка состояла из двух комнат, кухни и веранды. Из недр дома пахнуло кислятиной, источаемой слежавшимися пожитками. В комнатах оказалось полно вялых мух и ос. И те, и другие лениво бились об оконные стекла. Мучения бестолковых насекомых тронули сердце Кущина. Он подошел к окну и толкнул форточку. Но ни мухи, ни осы не оценили благодушия человека и продолжали биться. Отчего-то Сергей Степанович рассердился, принялся махать руками, указывая путь спасения, и тут же одна из ос впилась ему в предплечье. Сергей Степанович раздражился. Ему подумалось: какого рожна притащился в Чирьевск? Что он мог здесь полезного для себя найти?

В эту минуту за спиной послышался скрип половиц, пахнуло керосином. В комнату вошел хозяин с тарелкой яблок и зажженной лампой.

— На-ка, испробуй здешний продукт. — Старик поставил миску на подоконник. На яблоки тут же устремились осы с мухами, и Кущин отошел прочь. Он остановился у этажерки, что притулилась в углу комнаты. Над ней висел пожелтевший фотографический портрет солидного господина с пронзительным взглядом. Типичное лицо просвещенного человека начала 20-го века. Бородка клинышком, подстриженные усы, шевелюра, зачесанная назад, словом, лицо умного человека. Что-то показалось знакомым в нем. Может мясистый нос, может напряженные желваки или притягательная грубость скул и подбородка? Размышления прервал старик, — Сомов моя фамилия, — зачем-то назвался он.

Кущин рассеянно взял одну из книг с этажерки — это оказалась «К вопросу психофизических патологий существ не классифицированных», только на 17-й странице библиотечной печати у нее не было. Зато на 27-й обнаружилась закладка.

«В апреле 1901 года случай сблизил меня с доктором Миллером, профессором палеонтологического института в Берлине», — прочел он. — «Его работы в области изучения сути возрастных изменений организмов наделали немало шума в академических кругах. Ряд распределения возрастов он справедливо свел к трем фазисам: росту, созреванию и завершению. Сии фазисы и определяют соматическое состояние. Казалось бы, в этом умозаключении нет новизны, однако, доктор Миллер, в присущей ему саркастической манере, поведал научному сообществу занятную историю. Будучи в Праге (он консультировал на кафедре общей психиатрии проф. Чапека), ему был представлен весьма странный пациент. «Больной» выглядел этаким 40-летним флегматичным здоровяком. Он привлекал внимание изнеженного горожанина отменной мускулатурой, грубым лицом и чрезмерной волосатостью.