Знание — сила. Фантастика (2011-2015)

— Бывает. Лет десять тому назад накатило на меня. Я в ту пору асфальтом торговал. Как мы торгуем, объяснять надо?

— Не надо.

— Ага. Стало быть, в курсе. И тут вдруг в одно утро сделалось страшно невмоготу мне. Гадко на душе, мерзко, противно… Я понял, что все эти чудаки, типа Самуэльсона и прочие, что придумали «науку о видах деятельности».

— Это экономику что ли?

— Вот-вот, ее треклятую. Самые, что ни наесть, жулики. Как не крути, а все упирается вот в это. — Щедрый господин показал рукою на закуску, после чего наполнил стаканчики. Выпив, он продолжил. — Следовательно, никакой науки не существует. В наличии только выдумка, дабы обдурить того, кто создает продукт. — Он вновь показал на еду. — Задача всякого живущего найти себя именно на этом поприще, в добывании хлеба насущного. Все прочее от лукавого. И поехал я, и сделался сельским жителем, и с той поры живу — хлеб жую, душевно не болею. Так-то вот.

Меж тем поблизости возникла суета. Какие-то люди что-то кричали, затем встали в круг и затеяли невиданные пляски. Тетки в немыслимых одеждах подбадривали вошедших в раж юнцов. Сделалось неуютно. Сотрапезник Кущина снял шляпу, помахал ею у лица и констатировал:

— Вот те, что пришли заменить нас. Им тут жить. А нам, аки иудеям, разбрестись по миру.

Потом были сказаны какие-то слова. Танцующие приняли их на свой счет. Одним словом, Кущин в итоге выбежал на перрон и удачно заскочил в уже тронувшийся поезд. Проводник, увидав подбитый глаз, оказался понятливым малым и приютил Сергея Степановича до Белгорода за умеренную плату. Поутру он оказался на месте. В городе ему понравилось только небо, все остальное навевало тоску. Пошатавшись несколько времени по улицам, он сел в рейсовый автобус и махнул в Чирьевск. О том, что сталось с собутыльником, он старался не думать.

Теперь, в доме старика, он прозревал. Пришло понимание того, что вся его жизнь прожита мгновением. И детство, и последующие годы — все плоды исступления чувств, галлюцинаций. На самом деле он вовсе не тот, кого озаботила неудовлетворенность, но кому предстоят дела иных масштабов. И дела эти связаны с Чирьевском, с нелепым стариком и книжками, отпечатанными в типографии Суворина.

— Вот, послушайте: «Необучаемость, лень, щадящая жизнь ведет к вырождению людей высококультурных». Метко подмечено, а? — Сомов внимательно наблюдал гостя. Он пытался разгадать впечатление, произведенное на него прочитанным. И тут старик воскликнул: — Выше превосходительство! Господин профессор! Все эти годы ждал я вас. А вы? Неужто не признаете меня? Сомов я, Савелий Петрович. Наборщиком у Суворина служил. И книжку эту набирал в девятьсот третьем. И совершенно не понятно, для какой такой надобности написана она. Потому-то весь тираж за все эти годы скупил, — он кивнул на этажерку с книгами. — Или затаиться решили? Кишка, мол, у нас тонка, не одолеть нам здешних?

— Мы, Сомов, существа благородные. Недруга, к тому же слабого, следует предупредить, дабы впоследствии совесть пребывала в покое. Однако не в здешних дело, но в тех, кто вместо них. И эти другие, судя по всему, не мы, — Сергей Степанович глянул в окно. В черном прямоугольнике показалась луна. Холодный свет ее пролился на Чирьевск, сделав заметными холмы, овраги и другие, малозначимые, достояния городка. — Впрочем, положение аборигенов не безнадежно. Если им удастся заметно поглупеть и сбиться в толпу, вследствие чего многократно усилить себя, они еще вполне могут побороться за свое место. Им нужны безмозглые люди-рыбы, и тогда появится шанс. Наше время, старина, придет позже, когда они ослабят друг друга. И тогда усилий потребуется самая малость. Вот в чем фокус!

Сомов крякнул и уважительно поглядел на Кущина.

⠀⠀ ⠀⠀

●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●

⠀⠀ ⠀⠀

Об авторе

⠀⠀ ⠀⠀