⠀⠀ ⠀⠀
Владимир Яценко
Экипаж демиургов
Маруф Доган потер пальцем раструб воздухораспределителя и недовольно нахмурился: мохнатый иней, густо поросший на меди, ломался, но не таял. Вместо капель на лицо посыпалась снежная пыль. Из диффузора тянуло лютым холодом, и было понятно, что обычной перезагрузкой кондиционера не обойтись.
«Датчик термостата скапутился, — решил Маруф, вытирая влажную руку о комбинезон. — Придется лезть в техотсек…»
Этого не стоило делать.
Техотсек служил тамбуром к реактору, а оттуда рукой подать до двигателей. Показывать студентам дорожку к машинному отделению было делом рискованным, даже опасным. Особенно этой троице. «Разумные твари, — с одобрением подумал Маруф. — Даже чересчур. Но если не заменить регуль температуры, через сутки они начнут мерзнуть…»
Решившись, он вернул на место декоративную плиту подволока, спрыгнул на палубу и двинулся к запретному отсеку. Набрав на пульте двери код доступа, повернул кремальеру и, переступив высокий комингс, первым делом отключил связь замка с центральным постом. В рубке сейчас никого не было, но воспоминания об истерических звонках и проблесках оранжевых маячков напрягали и тревожили. А так… тихо на пульте — спокойно в душе.
Доган отыскал комплект запчастей к жизнеобеспечу и за минуту заменил неисправный датчик. Проверив выставленную температуру (восемнадцать градусов), осмотрелся. Пахло маслом и нагретым пластиком. В полумраке тускло маячили «зеленым» индикаторы состояния систем, тонко жужжали сельсин-моторчики, придавая акселераторам нужное положение в каналах двигателя. Время от времени щелкали релюшки, отключая или приводя к жизни системы управления кораблем.
Маруф подошел к массивной отсечной двери с задраенным свинцовой крышкой иллюминатором. Поперек заслонки шла надпись: «Не поднимать — убью!», а гайка-барашек, удерживающая крышку, была густо смазана солидолом.
«Специально для блудливой ручонки студента, — ухмыльнулся Маруф, радуясь своей изобретательности. — Сюда желторотики вряд ли полезут».
Пачкать руки и самому не хотелось. Удовольствие того не стоило. Реактивной дугой, обеспечивающей равновесие моста Эйнштейна — Розена, лучше любоваться на экране монитора. Причем делать это во всем оптическом диапазоне: от ультрафиолетового до инфракрасного.
— Капитан, — проворковал в клипсе гарнитуры нежный голос, — Адель никак не может решить: к пакори подавать греческий соус или чатни?
Маруф не знал, что такое «пакори». Что такое «чатни», он не знал тоже. Бесконечные ребусы и шарады младшекурсников давно стояли поперек горла. Но он держался. В конце концов, не маленький — преддипломник. Трое суток как-нибудь стерпит.
— Спроси у Леки, Фрея, — посоветовал Маруф. — Мне все равно.
«Приятная девчонка, — Доган поджал губы и пятерней пригладил бритую голову. — Жаль, что я ей не нравлюсь». Прислушался: гарнитура отчетливо доносила перезвон столовых приборов и ворчание раскаленного мяса на сковороде.
— Алексей заперся в кубрике и на стук не отвечает, — отозвалась Адель. — Мы его уже несколько раз звали.
— Тогда греческий, — не раздумывая, ответил Маруф.
Безотказный прием: если тебе все равно, а вопрос содержит «или», выбирай первый вариант — угодишь тому, кто спрашивает. Если, конечно, ты симпатичен собеседнику.
— Шлехт! — буркнула Фрея, ее следующая фраза прозвучала едва слышно, будто она прикрыла клипсу пальцами: — В бенгальской кухне капитан понимает меньше, чем в прическах…
«Плохо», — перевел для себя Маруф, но оправдываться не стал, сообщение Адели показалось более важным:
— И давно он молчит?
— С утра, — сказала Адель. — Я пошла на вахту, а он остался в кубрике.
«Достанут они меня, — обреченно подумал Доган. — И система безопасности не поможет. Повадился кувшин по воду… К черту зачет! И диплом туда же! Жизнь дороже. В прошлый раз едва не погасили реактор. В норе!!!»
Уничтожить учебно-исследовательское судно было непростой задачей, но посильной. Как показывал опыт, способы существовали, и после двух лет преддипломной практики Доган считал себя специалистом по каждому из них. Но даже он не мог дать гарантии, что очередная группа не придумает что-то новенькое. Такое, с чем он не сможет справиться.
— Зайду за Лекой и сразу к вам, — решил Маруф, — от запахов вашей пакори в глазах темнеет.
— Врете! — рассмеялась Фрея. — Пакори — «они», а не «она». И хороши пакори только хрустящими, когда с пылу-жару. Мы их поставим на огонь, когда вы с Лекой придете…